Дикки была серьезно занята. Она скакала по палубе на одной ножке, когда ей навстречу, из-за большой лебедки появилась интересная парочка. Один из них был Дикки хорошо известен, — это был Аквариус, высокий и немного нескладный человек. По тому, как он размахивал руками и что-то быстро говорил собеседнику, было хорошо видно, что вопрос обсуждался очень серьезный и он сильно волновался. Собеседник же был Дикки совершенно незнаком. Как такое могло получиться, Дикки не знала. Она думала, что уже всех знает. Этот незнакомец был толстячком невысокого роста, с пышной, окладистой бородой. Одет он был в короткие шорты и по виду походил на морского разбойника, вот только черной повязки на глазу и огромного ножа за поясом не хватало! Дикки засмеялась, но вовремя прикрыла ладошкой рот, чтобы они не увидели этого.
Смеяться, однако, было чему! Идя рядом, Аквариус и Толстячок выглядели просто уморительно. Аквариус даже в такую жару был одет в черный костюм и белую рубашку с галстуком, правда костюм распахивался ветром, и было видно, что за ремень брюк заткнут блокнот, с которым он никогда не расставался. Где бы ни был, он постоянно что-то записывал туда. Когда же блокнота не было на законном месте, Аквариус просто записывал что-то прямо на манжетах своей рубашки, за что постоянно получал выговоры от мадам Кокошкиной, которой приходилось эти, как она выражалась, «рубашкины каракули» отстирывать.
Дикки решила подождать спорящих и остановилась в надежде понять, о чем они так жарко спорили. Когда парочка поравнялась с Дикки, она вежливо поздоровалась и даже чуть поклонилась при этом для выражения большей почтительности, но мужчины прошли мимо, даже не заметив ее, настолько они были заняты своим разговором.
Дикки очень удивилась такой невежливости этих умных людей и даже расстроилась немножко. Она хотела было пожаловаться Ворчуну, идущему рядом с ней, на такое невнимательное отношение к себе, но ей не пришлось этого делать. Умный пес, все поняв, гавкнул и так крепко схватил Аквариуса за брючину, что тот чуть не упал.
— Ой, Ворчун! – воскликнул Аквариус, — Ты чего это на людей стал бросаться?
Подняв глаза на Дикки, Аквариус сильно удивился:
-Дикки, здравствуй, ты откуда появилась, прелестное создание?
Толстячок тоже внимательно рассматривал Дикки, приподняв рукой очки.
-«И зачем очки носить, если они мешают смотреть?!» — подумала Дикки.
— Ааа, вот и наш заяц! Наслышан-наслышан! Что ж, давайте знакомиться. Виталий Константинович! – сказал Толстячок и протянул Дикки руку.
Дикки опасливо пожала руку и вопросительно посмотрела на Аквариуса.
— Знакомься, Дикки, это наш глубокоуважаемый профессор. Прошу любить и жаловать!
— Профессор? – удивилась Дикки.
— Ну да, — подтвердил профессор, подавая руку.
— Странно. А похож на пирата… — сказала Дикки и смутилась.
— Пира-ат! – громко засмеялся Профессор.
— Дикки, ну ты и выдумщица! – со смехом сказал Аквариус, — Самый настоящий профессор-химик.
— Химик? Химики порох изобретают? – заинтересовалась Дикки.
— Ну, почему же обязательно порох, — улыбнулся профессор, — тем более, что его уже изобрели. Да нет, у меня специальность более прозаическая – исследуем кристаллы. Вот и сейчас, я еду на конференцию, чтобы прочесть там доклад на тему «Кристаллохимия координационных и металлоорганических соединений, в сочетании с глубоким кремний –
органическим синтезом, в связи с исследованием медно-аммиачных солей гексамолибденметаллатов».
— Ну, что же, очень интересная тема, — озадаченно сказала Дикки, не уловившая в названии ни одного знакомого слова и, помолчав чуток, продолжила, — а что, дома не нашли такого доклада, что нужно так далеко ехать, чтобы его прочитать?
Аквариус и Профессор даже присели от смеха. Дикки удивленно смотрела на них, не понимая причины этого веселья.
— Я что-то не так сказала? – серьезно спросила она.
-Да нет, ты все верно сказала, Дикки, — ответил сквозь смех Аквариус, — только профессор
едет не для того, чтобы почитать, а для того, чтобы прочесть с трибуны написанный им же доклад таким же ученым, как и он сам.
— Простите меня, милая барышня, — просмеявшись, сказал профессор, — я обещаю больше не пугать девочек страшными научными терминами. В общем, мы с вами попутчики, и если обещаете меня не бояться, готов предложить свое покровительство и защиту.
— А у меня уже есть защитник. Вот он — Ворчун!
— Дикки, но ведь я же лучше собаки! – воскликнул профессор голосом Карлсона из любимого мультика, и все опять рассмеялись, а Дикки в который уже раз подумала о том, какие же все-таки собрались на корабле замечательные, добрые и веселые люди.
— А позволь мне задать вопрос, куда ты плывешь, Дикки? – спросил профессор, — тоже на какую-нибудь научную конференцию, да?
— Нет, не на конференцию, — ответила Дикки. Она хотела было уже рассказать о том, что плывет на необитаемый остров, где растут кокосовые пальмы и много зверей, с которыми она подружится, и будет там жить одна, но совершенно неожиданно поймала себя на мысли о том, что ей совсем не хочется быть одной, да и вообще не хочется уходить с корабля, где все такие близкие и родные.
— Я… я не знаю, — тихо сказала она и растерянно замолчала.
Аквариус встревожено посмотрел на нее, крепко сжал ее за плечо и сказал:
— Ничего Дикки, не переживай. Мы что-нибудь придумаем. Все вместе. Уж будь спокойна.
Обстановку разрядила Ворошка. Прилетев откуда-то, она уселась на плечо девочки. Разглядывая незнакомца, она крутила головой, наклоняя ее то в одну, то в другую сторону, присматриваясь ко всему и особенно к часам, блестевшим на руке профессора.
— Знакомься, Ворош, это – профессор, – представила Дикки Виталия Константиновича.
— Пр-рессор! Пр-рессор! – обрадовалась Ворона и, в знак приветствия, замахала крыльями.
— Вот и познакомились – добавил Аквариус, можем двигаться дальше по направлению к каюте уважаемого профессора. Дикки, пойдешь с нами? Составишь компанию!
Дикки обрадовано закивала, и все вместе они отправились в каюту к Профессору. Ворчун последовал за ними.
— А о чем вы так сильно спорили, – не выдержала Дикки, задав давно уже мучавший ее вопрос, — что даже меня не заметили! Наверное, что-то научное, про крастили… крастилизацию?
— О, нет! Не о кристаллизации мы спорили, Дикки! – воскликнул Аквариус и хитро улыбнулся, — Мы никак не можем решить, что было вначале – курица или яйцо?
— И всего-то? – не поверила Дикки и решила даже обидеться, но сдержалась.
— А вы, милая барышня, знаете ответ на этот вопрос? – спросил профессор.
— Конечно же, знаю, — тут же ответила Дикки, — что тут непонятного? Ясно же, что сначала было яйцо. Вот и Ворошка, она же не сама появилась, а из яйца!
— Ну, а яйцо откуда взялось, а? Что скажешь, Дикки?– спросил профессор.
— Яйцо? — задумалась Дикки и посмотрела на птицу, — так его Ворошкина мама откуда — нибудь принесла! Правильно, Ворошка?
— Пр-ральна! – громко и серьезно сказала Ворошка, поставив точку в этом извечном споре ученых мужей
***
Проснувшись, как всегда, рано утром, Дикки сразу поняла, что что-то не так, корабль как-то совсем не так себя ведет. Он не качался! Девочка быстро встала, выглянула в иллюминатор и увидела там берег! Он был рядом и совсем-совсем такой же, как на картинках Алекса. Синее море, бело-желтый песчаный пляж и высокие пальмы, а чуть подальше – густой, темно-зеленый лес.
— Тетя Варя, мы куда-то пришли! Правда-правда!– крикнула Дикки, не сдержавшись.
— И куда же это мы пришли? – сладко потягиваясь, спросила Кокошкина, улыбаясь девочке.
— Я не знаю, но мне кажется, что это очень похоже на то, что Алекс нарисовал в столовой. Сейчас пойду в столовую и посмотрю – похоже, или нет!
— Оденься, умойся, а потом иди. Разве можно неумытой и растрепанной на палубу выходить?
Картина была похожа, но не очень. На картине был нарисован небольшой островок, а настоящая земля — большая, и была она везде вокруг корабля, только в одном месте разрывалась, и через этот разрыв виднелось море, до самого горизонта, где темной краской как будто бы провели черту между морем и небом.
К Дикки подошел Ворчун, дружелюбно виляя хвостом, и ткнулся в колени носом.
— Привет! – сказала Дикки, гладя собаку, — с добрым утром тебя!
— Кр-расота!- раздалось над головой, и пес гавкнул от неожиданности.
— Ворошка, ну какая же ты! Разве можно так пугать? А вообще, я с тобой согласна. Действительно, красота!
— А завтракать кто-нибудь сегодня будет или нет? – спросила тетя Варя, выглядывая из двери в надстройку.
— Буду, буду! – крикнула Дикки, — Я сейчас такая голодная, что две тарелки съем чего-нибудь!
— Нет, что-нибудь есть не стоит, а вот вкусной каши ешь сколько угодно! – смеясь, сказала тетя Варя.
— Правильно, — сказал боцман, — каша – самое первое дело! Силы дает! А как без сил на берег сходить? Невозможно!
— На бе-ерег? – недоверчиво спросила Дикки.
— Ну да, на берег. Шлюпку вот спустим и поедем.
— А я успею поесть кашу? – недоверчиво спросила Дикки, — Без меня не уйдете?
— Нет, не уйдем. Я сам за этим прослежу! Ты главное – ешь, как следует, чтобы не обессилеть в пути. Договорились?
— Да! Я мигом! Тетя Варя, идем же быстрее!
— Вот уж и нет, — строго сказала Кокошкина, — быстро кашу есть нельзя. От нее никакой пользы не будет, если ее глотать, как Ворчун колбасу. Ее нужно есть спокойно, вдумчиво.
— А как же на берег? – растерянно спросила Дикки, — Они же уйдут, пока я буду вдумчиво ее есть!
— Как так не дождутся, обязательно дождутся! Правда? – спросила на боцмана.
— Дождутся, дождутся! – широко улыбаясь, сказал боцман.
Когда Дикки выбежала на палубу, матросы уж спустили шлюпку на воду.
— Сходи на мостик, спроси разрешение у старпома. Я не могу без его разрешения тебя в шлюпку посадить, сама понимаешь, — тихо сказал боцман. Дикки понимающе кивнула и пошла на корму, чтобы оттуда подняться по трапу на крыло, где были старпом в своем белом кителе и вахтенный помощник.
— Прошу разрешения войти, — Дикки громко и четко произнесла слова, которым учил ее Алекс.
— В-войдите, конечно, — чуть заикаясь от неожиданности, сказал старпом, — как не разрешить хорошо воспитанной девочке? Я слушаю вас.
— Я бы очень хотела… Нет, я бы очень просила… Мне бы так хотелось, — тут Дикки окончательно запуталась в словах, и вдруг, чуть не заплакав от досады, выпалила:
— Так вот, мы пришли куда-то и я очень, ну очень-приочень хочу на берег с боцманом на лодке пойти!
— Ну, что же, — совершенно серьезно сказал старпом, — хотеть на берег и не попасть туда
крайне вредно для девочек, особенно для таких дисциплинированных и воспитанных. Насколько я понимаю, я сейчас разговариваю именно с такой девочкой?
— Ой, да! Я дисциплинированная! – с чувством сказала Дикки.
— И слушаться будете взрослых там, на берегу?
— Буду!
— Хорошо, я верю вам. Скажите боцману, что я разрешаю вам идти на берег на шлюпке.
— Спасибо, товарищ старпом, серьезно сказала Дикки, — но больше выдерживать такой серьезный тон сил у нее просто не хватило и, провернувшись на одной ножке, она с радостным криком «Разрешили!» полетела по трапам вниз, на палубу.
— Кар-раул! – заорала Вороха где-то наверху, а вахтенный помощник громко рассмеялся.
Дикки была уже в шлюпке. Там же были матросы, Аквариус, профессор и боцман. Все сидели, но шлюпка почему-то никуда не шла.
— А почему мы не идем? – спросила Дикки.
— Ждем еще одного пассажира, — скала боцман.
— А кого?
— Зайца.
— За-айца? У нас же нет зайцев! Это же мы с Ворошкой были зайцами, а потом перестали быть ими.
— Принимайте – раздалось сверху. Боцман встал и принял большую клетку, в которой сидела та самая обезьянка.
— Ой, какой же это заяц? Это же наша обезьянка? А куда мы ее везем? Кто ее в клетку посадил? А зачем…
— Стоп, стоп, стоп! – сказал боцман, — слишком много вопросов! Обезьяны должны жить в джунглях, а не на порядочных кораблях.
— Да? – ехидно сказала Дикки, уперев руки в бока и глядя на боцмана, — И где это мы возьмем для нее джунгли на острове посреди океана? Там же только песок один и лес дикий! И что обезьянке делать в этом лесу, а? Кто ей там эти самые джунгли построит?
— Та-ак, Дикки, — вмешался в эту острую беседу девочки и боцмана подошедший Алекс, — я беру на себя организацию джунглей для этой обезьянки! У меня есть какой-никакой опыт в этом, а ежели что, уважаемые ученые мне помогут. Правильно я говорю?
— Да, конечно, — серьезно закивали головами Аквариус и Профессор, но глаза у них при этом были какие-то совсем уж не серьезные.
Лодка мягко, с тихим шуршанием врезалась в чистейший светло-серый песок. Матросы выпрыгнули из лодки, и один из них, стоя внизу, подхватил подошедшую к носу лодки Дикки и поставил ее на песок.
— Ой, как здорово, — захлопала девочка в ладоши, — я так давно не была на земле!
— А ты сбрось свои сандалики и походи босиком по песку, — сказал боцман, — это очень полезно.
Дикки так и сделала.
— Я бы всю жизнь так и проходила босиком! – сказала Дикки, и все вокруг почему-то засмеялись.
— Посмотрим, что ты скажешь лет через десять! – смеясь, сказал Боцман, — Сомневаюсь, что эта мысль по-прежнему будет нравиться тебе!
— Почему? – удивилась Дикки.
— Но ведь тогда у тебя никогда не будет туфелек красивых, — сказал Алекс.
— Да? – удивленно спросила Дикки, — Совсем-совсем никогда не будет?
— Конечно! – сказал Алекс, — Зачем тебе туфли, если босиком будешь всегда ходить?
— Тогда я еще немножко подумаю. Можно?
Матросы с Аквариусом и Профессором пошли туда, где из леса вытекал небольшой ручеек. Алекс, как всегда, развернул раскладной мольберт и стульчик, стал рисовать.
Боцман с клеткой в руках и Дикки пошли к лесу. Обезьянка, увидев лес, совсем потеряла покой. Она стала кричать, схватившись руками за прутья, пыталась их сломать.
— Погоди, погоди, милая, — уговаривал ее боцман, — сейчас выпущу тебя, и побежишь к своим сородичам.
— Ей что, совсем плохо с нами, что она так хочет убежать? – спросила девочка.
— Да нет, милая, — сказал боцман, подумав немного, — дело не в этом. Вот, разве хорошо было бы тебе, например, жить там, где только одни обезьяны? Весело ли?
— Нет, наверное, совсем не весело, — согласилась Дикки, — с ними и поговорить-то нельзя.
— Вот и ей тоже скучно стало, к своим хочется. С ними она и поговорить может и поиграться.
— А обезьянки разве говорят?
— А как же! Все твари Божьи между собой разговаривают, только мы не понимаем их.
— Все-привсе?
— Конечно.
— И рыбы?
— И рыбы.
— И даже мухи?
— Наверное, и мухи тоже разговаривают, — засмеялся боцман, ставя клетку на ровную зеленую травку между двумя пальмами на краю густых зарослей.
— Ну, иди! — сказал он обезьянке, открыв дверцу. Медленно, опасливо озираясь на боцмана и на Дикки, обезьянка вышла из клетки и быстрыми прыжками, унеслась в лес.
— Вот и все, — сказал Боцман.
— И даже не попрощалась, — сказала Дикки, еле сдерживая подступающие слезы.
— Ничего, не переживай, — сказал Боцман и погладил девочку по голове, — ей сейчас не до нас. На новом месте обустраиваться нужно, а это непросто! Идем, искупнемся и на песочке полежим.
Вода была такая теплая, что Дикки даже и не почувствовала ее, войдя по пояс. Она поплескалась немножко, но больше не хотелось. Одной было совсем не интересно это делать. Боцман уплыл далеко, а все остальные были на другом конце пляжа.
Дикки полежала немного на песке, а потом надела платьице и хотела было пойти к Алексу, чтобы посмотреть, что он рисует, но передумала и пошла туда, где они выпустили обезьянку. Втайне, Дикки надеялась, что обезьянка все же выйдет к ней, и они смогут попрощаться.
Обезьянки там не было. Дикки села на травку, сорвала пучок длинных широких травинок и решила связать себе браслетик. Когда-то бабушка научила ее плести из травинок ремешки и браслетики.
Вспомнив о бабушке, Дикки всплакнула чуточку, а потом легла на траву и стала смотреть на проплывающие мимо маленькие белые облачка, слушая хор птичьих голосов, доносившихся из леса. Успокоившись, она незаметно для себя задремала.