Командировка. Какое своеобразное, интересное и емкое слово! Это и деловая поездка, и служебная поездка, и миссия. Суть же этих и многих другие определений всегда была одна — поехать и выполнить служебное задание. Однако это всего лишь слова, а смыслов, которые вмещает в себя это слово на практике – не счесть. Одни командировки в радость, другие – в тягость. Одних ждут и добиваются всеми правдами и неправдами, а от других отбиваются, словно черт от ладана. Обстоятельства одних командировок хочется быстрее забыть и не вспоминать никогда, а другие наоборот, помнятся всю жизнь и даже становятся как бы легендами, приданиями и снова, раз за разом, рассказываются близким и друзьям при случае. Не все рассказываются, как мы прекрасно понимаем. Ну, да не о таких речь. С такими все очень просто. Раз о них ничего не рассказывается, значит их и не было.
Итак, командировка на западное побережье Охотского моря, в поселок Чумикан, что в полусотне морских миль от Шантарских островов. Уже само это словосочетание должно означать сплошную романтику и экстрим. Наверное, так оно и было. Судите сами.
Самолет, арендованный базирующейся в поселке Чумикан золотопромышленной артелью, представлял собой довольно старенький, но достаточно бодрый трудяга «Ан-2» с лавками по бортам. Вырулив на взлетную полосу аэродрома в Николаевске-на-Амуре, он разбежался и полетел, натужно гудя. В салоне летело трое пассажиров. Все — командированные ответственные работники пароходства, которым предстояло обсудить с местными властями кое-какие вопросы снабжения Чумикана на долгую зиму жизненно важными грузами с моря. Заметьте, их было не двое, не четверо, а именно трое. У одного из них с собой было с килограмм помидорчиков и булка хлеба, у другого – банка икры, а у третьего – прекрасный армянский коньяк. Никакого умысла, чистая случайность.
Таким образом, все совпало. Набралось критическое количество факторов, которое и вылилось в то, во что и должно было, поскольку происходило все это хоть и на очень далекой и глухой окраине, но в России. Полилась спокойная, неспешная беседа, изредка прерываемая звоном сдвинутых стаканчиков, которые «на всякий случай» имелись у летчиков. Это должно было существенно сократить тягостное ожидание прибытия в Чумикан. Судя по карте, лететь предстояло пару часов. Однако рассказ наш не о том, как они сидели и наслаждались коньячком под икорочку. Рассказ о командировочной романтике и экстриме.
Через час Михаил, один из пассажиров, выглянул в иллюминатор. Панорама там, внизу, была настолько великолепна, что дух захватывало. Самолет летел не очень высоко, и все детали прекрасно просматривались. Шантарские острова своими темными, округлыми блинами выглядели фантастически красиво на фоне бескрайного сине-фиолетового моря.
Через полчаса тот же пассажир того же самолета снова выглянул в иллюминатор. Под самолетом он обнаружил все те же темные блины на том же самом синем фоне. Немного удивившись, Михаил сделал предположение, что это ему так показалось, что время быстро пролетело. Взглянув на часы, засек момент и вернулся к беседе, которая находилась в стадии «Чего ждем? Наливай!».
Здесь можно было бы удивиться, как долго они «добивали» ту бутылку коньяка. Объяснение крылось в том, что люди эти были наши, советские, и поэтому у того, кто выложил на стол помидорчики, оказалось еще кое-что в командировочном портфеле. Тот, у которого была с собой икорка, также имел в своем дорожном чемоданчике нечто, как нельзя лучше пришедшееся к моменту. И никого это не удивило. Командировка же…
Ровно через полчаса Михаил снова прильнул к иллюминатору. Как вы думаете, что он там увидел? Правильно. Все те же блины и то же самое море. Теперь это вызвало у него нешуточное беспокойство. То ли коньячок оказался не очень простым, с чертовщинкой, то ли от высоты или еще по какой причине, в голове что-то случилось, и картинка зафиксировалась там, как это бывает с «зависшим» компьютером. И то и другое ничего хорошего не сулило, однако морской, капитанский опыт никуда не делся. Он знал, что паника – это самое страшное. Взяв себя в руки, Михаил немного успокоился и решил тревоги пока не поднимать, а сначала осторожно, не напугав никого, выведать, один он такой в самолете или еще кто есть. Подозвав второго пассажира, он указал пальцем на картинку в иллюминаторе.
— Красота-то какая! Жаль, что фотоаппарата с собой нет.
— Ты имеешь в виду острова? – стараясь сохранить нейтральный вид, спросил его Михаил.
— Конечно. И море тоже красивое, а что?- с удивлением посмотрев на него, сказал Владимир.
— Сергей, — позвал Михаил, — иди, глянь, что мы тут увидели.
— Эх, и красотища же! — восторженно сказал Сергей и вернулся на свое место.
— А летим-то уже два часа… — неуверенно сказал Михаил.
— Да? – в один голос удивились Владимир и Сергей и, поняв намек, не сговариваясь, стали разливать остатки из третьей бутылки и нарезать оставшийся хлеб.
Михаил встал и пошел к двери в кабину. Открыл и, поздоровавшись, решил зайти издалека.
— Ребята, вы как, часто здесь летаете?
— Да уже лет десять, не меньше, — ответил командир.
— Давно… И как? Все время все нормально было?
— Всякое бывало, а что? — с беспокойством в голосе спросил пилот.
— Да я это… растерялся чуток. Как ни посмотрю в иллюминатор…
— А там все острова, да острова? – прервал его пилот и рассмеялся.
— Да! И что это? Оптический обман или что? Как можно объяснить это чудо?
— Да нет никаких чудес! Все очень просто. Мы летим со скоростью сто восемьдесят километров в час. Нам навстречу дует ветер с той же скоростью, поэтому мы фактически стоим на месте.
— И сколько мы будем стоять так, на месте? Пока не кончится топливо, и мы не упадем?
— Да нет, минут через двадцать ветер сменится на противоположный, и мы мигом долетим. Здесь это нормальная практика. Наша задача – в нужный момент попасть в нужное место, а потом немного подождать и быстренько долететь.
— А если обойти? А может быть, в другое время взлететь?
— Нет. Тогда или будем часов пять лететь, или вообще не долетим. Не беспокойтесь, тут все выверено до минут! Скоро будем.
Прибрав на столике, пассажиры задремали. Михаил проснулся и взглянул на часы. Оказалось, что прошел час. Выглянул в иллюминатор и, посмотрев в него несколько минут, понял, что самолет кружит, не снижаясь . Пошел в кабину, к летчикам.
— Командир, в чем дело, почему не садимся? Опять ветер?
— Да нет, аэродром делают для нас.
— Аэродром? Для нас?!
— Да ничего странного. Там же волна большая, накат, и береговая полоса постоянно замывается булыжниками и галькой в большие дюны вдоль берега, а побережье – это единственное более или менее ровное место, все остальное – горки, болота и овраги. Уже немного ждать осталось, минут через пятнадцать все будет готово.
И действительно, вскоре стали снижаться и сели на ровную, сделанную двумя большими бульдозерами, площадку длиной метров четыреста. Сели удивительно мягко и побежали по этой импровизированной взлетно-посадочной полосе.
— Все, прилетели! – с облегчением сказал Михаил и приготовился к остановке самолета.
Самолет, однако, останавливаться не собирался. Свернув с полосы, он выехал на грунтовку и продолжил свой путь по ней. Вскоре въехали в поселок и поехали по улице с частными домами по обе стороны. Местные жители, оказавшиеся в то время в своих дворах, искоса поглядывали, но никакого удивления по поводу того, что по их улице едет самолет, не выражали.
Затормозили у несколько странного сооружения, напоминавшего то ли фанерную автобусную остановку, установленную не очень нетрезвыми рабочими задом наперед, то ли парковый туалет типа «двухочковый сортир». У сооружения стоял мужчина в кожаном пальто и высоких резиновых сапогах. Подъезжая к нему, летчик отдал встречающему честь.
Как выяснилось позже, это был здешний мэр, с которым и предстояло вести переговоры. С обратной стороны сооружения, оказавшегося неплохой защитой от ветра и шума самолетного мотора, была оборудована широкая доска-прилавок, заставленная икрой в больших плошках с воткнутыми ложками, потрясающе привлекательными, нарезанными крупными кусками рыбными деликатесами, солеными грибочками и прочей, изысканно – нехитрой, колоритной и здоровой закуской. Все это великолепие довершал не менее изысканный армянский коньячок.
Познакомились, выпили по стопке за это, обменялись кое-какими дежурными фразами о предстоящих переговорах, словно верительными грамотами. Выпили и за это. Минут через десять общения мэр предложил ехать в гостиницу, где можно будет отдохнуть с дороги. При гостинице, добавил мэр, есть и сауна.
Уже не удивляясь ничему, командировочные и мэр сели в самолет, который все это время гудел, стоя с вращающимся винтом за будкой, и поехали. Минут через пять остановились возле красивого рубленного здания. Это и было пристанище для командировочного люда. Справедливости ради, нужно сказать, что те несколько номеров, что имелись в гостинице, оказались по-настоящему уютными, чистыми и удобными, а сауна – вообще, выше всяких похвал. Гостеприимность и радушие хозяев вполне соответствовала этому.
Переговоры прошли вполне плодотворно. Командировка удалась, как нельзя лучше.