Как я уже сказал, там, где я рос почти в каждой семье были или моряки или те, чья работа так или иначе связана с морем, с судами. Даже микрорайон наш назывался Морской городок или просто Моргородок. Так он и сейчас называется. Именно поэтому в школе, на уроках труда и специальных занятиях, на которых с восьмого класса нам давали профессию, мы учились морскому делу, морским специальностям. Так получилось, что в нашем классе для мальчиков специальность эта была «судовой моторист». Хорошо, но не совсем то, что я хотел. Моей мечтой был мостик…
Именно тогда мы, одноклассники, узнали о том, что открылась «Городская флотилия» при мореходной школе. Туда мои товарищи немедленно и направились, записавшись в группу матросов. Мне мама запретила записываться, не желая, чтобы я становился моряком. Она видела меня врачом. Без разрешения школы и родителей не записывали.
После занятий в школе мои одноклассники ехали на занятия во флотилию, а я в это время ходил в музыкальную школу. Однако, этот запрет не означал, что я не учился вместе с ними. Они давали мне свои конспекты, а я переписывал их и изучал всё, что учили они, только тайком, дома.
А потом, через год (я узнал об этом уже через много лет, заканчивая Высшее мореходное училище), состоялся разговор между моей мамой и знакомым нашим капитаном, имя которого написано на борту большого морского судна. Этот мудрый человек посоветовал маме не запрещать мне учёбу во флотилии, потому что, если это призвание, то никакие запреты не помогут и я стану моряком, а если баловство – мне всё это быстро надоест, и я сам брошу занятия, так как морская наука и сама работа в море – довольно трудное занятие. Так и случилось. Мама дала мне «добро», и я сдал все предметы экстерном за год на «отлично», продолжив учёбу следующие два года уже вместе с друзьями. С величайшей гордостью надел я первую в своей жизни морскую форму и бескозырку. Всегда с удовольствием носил и продолжаю носить морскую форму и сейчас!
Летом мы на «своём» судне ходили на нашу «базу». Судно это представляло собой небольшое, но крепкое десантное судёнышко американской постройки времен Отечественной войны, и называлось оно «Чукотка». Мы стояли вахты, выполняли все морские работы – красили, плели концы, вязали морские узлы, драили палубы и доводили до зеркального сияния медяшки, как моряки называют любые детали из латуни. Одним словом, делали всё, что полагается делать матросам. Хорошо помню свою первую ночную вахту у трапа и… здоровенную корабельную крысу, которая спокойно вышла откуда-то, нагло уселась на палубе передо мной и долго смотрела мне в глаза, а я не в силах был пошевелиться, не зная, что делать. Потом она спокойно ушла, а я нашёл палку и положил её рядом на всякий случай.
На базе, разместившейся на берегу живописной, словно на картинке, бухты Миноносок стояли два барака, но самое главное – в этой бухточке, кормой к берегу, стоял старый эсминец «Штиль». С него было снято всё ценное, и остался только корпус, надстройки и мачты. Нам, пацанам, этого было достаточно. Командовал базой совершенно необычный человек! Это был старый моряк, каких обычно показывают в фильмах – громадный, всегда в огромных резиновых болотных сапогах, драной на груди тельняшке и вечно с обгрызенной почти до основания трубкой в зубах. Он не курил, но трубку из зубов не выпускал никогда. Мы подозревали, что он даже спал, не выпуская её изо рта. Фамилия у него была совершенно фантастическая – Ципурдей! С нами он был очень строг, но его почему-то никто не боялся. Ходили слухи, что когда-то он был командиром «Штиля».
Мы ходили на шлюпках (по-морскому – на ялах) на вёслах, под парусами и продолжали на практике постигать морскую науку во всех её проявлениях. Почти всё время мы были чем-то заняты. С увлечением плели маты-коврики из верёвки, подушки-кранцы, подставляемые между судном и причалом, чтобы не повредить борт, учились вязать морские узлы, которые совершенно надёжны, а развязываются одним движением. Очень глубоко изучали парусное вооружение морских парусников. Слова «бриг», «шхуна», «бригантина», «барк», «клипер», «шнява», «галеон» и т. д. переставали быть для нас просто романтическими словами. Всё это превращалось в стройную систему мачт, рей, парусов, шкотов, штагов, шкентелей, фалов и прочего, столь же романтично звучащего… Сотни и сотни морских терминов были навечно врезаны в нашу память Ципурдеем и его помощниками.
В свободное время купались, загорали, доставали со дна большие ракушки-гребешки, ловили рыбу и чилимов, как в Приморье называют креветки, которые были там в великом множестве и довольно крупные. Варили всё это в банках на костре, пекли на прутиках или в золе и уплетали за обе щеки. Чаще же, вскрыв, тут же ели сырыми, потому что так тоже вкусно!
Заплыв. Третий урок
Вынужден признаться, что в то время я практически не умел плавать. Не знаю, почему уж это так получилось, но, живя в городе у моря, я очень редко бывал на пляже, до которого нужно было не менее часа ехать через весь город в душном, переполненном трамвае. Это и послужило причиной того, что случилось со мной в один из жарких дней в Миноноске и запомнилось на всю жизнь.
Всё было как всегда. Жара, мы вернулись из недалёкого парусного похода и высыпали на «Штиль» загорать. И тут-то кто-то бросил клич – соревнование между подразделениями, какое быстрее доплывет до «быка» – бетонного куба, затопленного в воде для того, чтобы на нём что-то установить или построить причал, но так и не использованного для этого. Он находился от «Штиля» метрах в пятидесяти-шестидесяти.
В подразделениях было по 10 человек, в том числе одна-две девочки. Они учились во флотилии на судовых радистов. К одной из них я был не совсем равнодушен.
Поочередно, подразделение за подразделением, начали нырять с борта. Вскоре дошла очередь и до нас. Ну, никак я не мог позволить себе осрамиться перед ней и поэтому прыгнул. Не знаю, дышал ли я при этом, но как-то доплыл. Как – не помню. Осознал себя уже на «быке». А потом нужно было плыть обратно. Всё произошло так же… Никто так и не узнал, что я не умею плавать! Потом, конечно же, я научился плавать, но этот заплыв запомнил навсегда. Понял я тогда одну важную для себя вещь – если очень захочу сделать что-то такое, о чём в обычной ситуации даже и думать не могу, то сделаю это! Уже во взрослой жизни, испытанное мной при этом прыжке в воду ощущение и возникшая при этом формула «Я должен сделать это и сделаю, потому что иначе не может быть!» не раз всплывала в трудную минуту и выручала, помогая сделать решительный шаг, принять тяжёлое, но единственно верное в той ситуации решение.
Не только хорошему научила флотилия. Никогда не забуду свою первую сигарету. Мальчишки покуривали уже давно, а я не умел этого делать. Что греха таить – очень хотелось попробовать! Попробовал. Меня научили делать затяжки. Это были сигареты «Прима». Курильщики знают, что это за сигареты! Выкурил сразу две сигареты подряд. Что было потом, лучше не описывать. Сильнейшее отравление на три дня.
Потом, когда очухался, всё же закурил. И курил я двадцать четыре года, доведя ежедневное количество выкуренных сигарет до трёх и более пачек… Ну, да о том, как бросал, речь пойдет позже.
Многое дала флотилия, но главное – понимание того, что морская профессия – это очень интересно, но в то же время и очень трудно. Мы с моими друзьями закончили школу и одновременно флотилию, многие поступили и закончили высшее мореходное училище.