Все оказалось не таким страшным, каким могло бы быть. Шкентель, то есть стальной трос грузовой лебедки действительно лопнул. Грузчики, держа шкентелем одной лебедки ящик весом около двух тонн, завели второй шкентель через блок и пытались с его помощью затянуть груз в дальний угол трюма. Ящик зацепился за что-
то, и шкентель лопнул от перегрузки. При этом ящик, словно маятник, повело и он прижал к штабелю картонных коробок вахтенного третьего, который смотрел за этой операцией в трюме. Пулей, на одних руках
спустились мы по скобтрапу в трюм. Грузчики молча стояли перед третьим. Ящик лежал в паре метров от него. Картина была очень занимательная – коробки оказались с чипсами в пакетах и они, как подушки, приняли
третьего. Его придавило вполне достаточно для того, чтобы лишить возможности дышать около минуты, пока ящик не отодвинули. Весь белый от пережитого волнения, третий сидел на одной из коробок.
-Жив? –спросил второй.
-Жив, — ответил третий, изобразив улыбку на лице.
-Выбраться из трюма сможешь?
-Ага. — сказал третий и попытался встать, — Нет, что-то ноги дрожат.
-Сейчас придумаем что-нибудь, а вот и супервайзер появился наконец.
-Что случилось, — еще спускаясь, спросил не молодой уже японец.
-А то и случилось, что вместо того, чтобы автопогрузчик в трюм спустить,
шкентелем тянули ящик. Вот и результат вашей экономии!
-Как Володя-сан? Медицинская помощь нужна?
-Пока не знаю, но его нужно поднять на палубу.
-Сейчас, — ответил супервайзер и крикнул что- то наверх.
-В трюм по скоб — трапу спускалась женщина в спортивных трико. Грузчики с интересом наблюдали за этим процессом.
-А вот и медицина наша появилась, — нараспев произнес Второй.
-Что случилось? — спросила женщина, спустившись.
-Да вот, третьего придавило чуток.
-Ни в коем случае не трогайте его и не шевелите! Он подает признаки жизни?
-Третий, ты подаешь признаки жизни?
-Да подаю, подаю! Ребята, спасайте меня, пока не поздно — она же меня залечит до смерти сейчас!
-Не залечу, а вылечу! И вообще, молчите! Вам нельзя говорить, больной! – назидательно заявила доктор, женщина лет тридцати пяти. Сняв медицинскую сумку с плеча, она поставила ее на палубу. Ощупав третьего с ног до головы, заставила его встать и проделать разные движения руками и ногами.
-Жить будете, правда очень недолго, — сообщила она третьему, послушав его грудь и спину, — если под ящики попадать будете.
-И все же, надо бы поднять его из трюма, чтобы не сам карабкался – слабоват немного от стресса, — сказала она второму.
-Уже организовано, — ответил он, — кстати, познакомьтесь.
-Алексей, замена Николаичу.
-Людмила Ивановна. Судовой врач, как вы уже наверное поняли.
-Очень приятно.
-И мне тоже.
-Что-то чифа не видно. Странно…
-Так он же уехал с агентом куда-то.
-Тогда все понятно. Точно, он же собирался к шипчандлеру съездить, насчет снабжения поговорить.
В трюм опустился поддон. Второй с третьим сели на него, и их плавно подняли грузовыми лебедками наверх, на палубу. Мы с докториной вылезли по скобтрапу.
-Ну что, идем докладывать мастеру? –сказал второй третьему и добавил, обращаясь ко мне, что мне не стоит идти, иначе у капитана может остаться впечатление, что я начал работу на судне с происшествия.
-Пусть этот случай уйдет со мной, да и формально я тебе дела еще не сдал!
На том и порешили. Капитан велел предупредить супервайзера, что если еще раз будет допущено нарушение техники безопасности при погрузке, он вынужден будет написать письмо в его компанию. Вечером супервайзер
принес второму и третьему по ящику пива и по литровой бутылке виски «Suntory Red». Пиво пришлось в самый раз, а виски пить не стали. Двое суток до Йокогамы работали вдвоем, но большую часть документов я делал уже сам, да и за погрузкой сам следил, научившись хорошо читать «грузовой план», составленный японцами до прихода и утвержденный капитаном. В Йокогаме работал полностью самостоятельно. После обеда второй, который к тому времени переселился уже в одну из четырех пассажирских кают, зашел ко мне.
-Ну что, Иваныч, попрощаемся? Кто знает, может встретимся где, Земля ведь круглая!
-Хорошо тебе отдохнуть!
-А тебе – хорошо поработать. Семь футов под килем и попутного ветра! В Бангкоке будет супервайзер Понг, – сказал второй, подмигнул и добавил, что ему можно верить. Во всем.
— Хорошо, — ответил я, не совсем понимая, почему должен верить или не верить этому Понгу больше или меньше, чем остальным.
Примерно к двадцати часам грузовые работы были закончены, и супервайзер принес мне в каюту килограммов десять документов! Накладные, расписки, коносаменты, договора на перевозку и многие-многие другие документы, которые сопровождают любой груз. Наподписывавшись всласть, до судороги в руке, понес документы капитану. Минут тридцать он подписывал их. Закончив, знаком показал, чтобы я не торопился, достал из сейфа маленькую черную коробочку и подал ее мне.
— Сегодня я подписал документы, но в дальнейшем не буду этого делать, доверяя вам. В этой коробочке находится штамп с моим факсимиле для грузовых документов. Ни на что иное ставить его вы не имеете права, но если все же придется – я должен об этом узнать первым. И, кстати, закажите себе через агента или шипчандлера в Таиланде или Сингапуре такое же – очень удобно при большой массе документов! При малейших сомнениях, ставить или нет подпись – ко мне.
Совершенно не чуя ног под собой от усталости, я передал часть подписанных документов агенту, а остальные взял себе в каюту. Агент часть этих документов отправит авиапочтой в порты назначения груза, часть передаст грузоотправителям и в таможню. По приходу в любой из портов нашей линии, мы будем встречены представителями стивидорной компании, совершенно точно знающими какой груз, кому и в каком месте
какого трюма лежит каждая партия, даже если она и состоит всего лишь из одной картонной коробки. Сейчас все это происходит гораздо проще –электронной почтой мгновенно отправляются любые документы в любую точку мира, а тогда, в семидесятые это была целая индустрия – перевозка по белому свету срочных грузовых документов.
Всё, агент ушел, супервайзер ушел. Глянул на часы, висящие на переборке. Двадцать три двадцать. Через сорок минут на вахту, но и эти сорок минут наверняка не мои. Словно в подтверждение моих слов, раздался звонок.
— Это третий. У меня радостная новость — на отшвартовку пора!
— Понял, обрадовался и иду.
По своим должностным обязанностям второй помощник швартуется на корме. В принципе-то, все почти то же самое, только вместо брашпиля с двумя горизонтальными барабанами — турачками один большой вертикальный барабан, так называемый шпиль, стоящий по центру кормовой швартовной палубы и служащий для набивания (натягивания) швартовных концов.
Выйдя за волнолом, мы втянулись в густой компот из больших и малых судов, рыболовных шхун. Концы уложены по-походному и зачехлены. Швартовой команде дали отбой. Умылся, переоделся и пошел на мостик. Уворачиваясь от одних и давая повод делать то же самое другим судам в отношении нас,мы бежали на выход из Токийского залива. На мосту были мастер и третий. Приняв вахту у третьего, подошел к лобовому иллюминатору. Пересекающих наш курс судов было уже поменьше — мы вышли на широкий фарватер. Поставил пару точек с интервалом минут десять. Идем нормально, дрейфа нет — мы точно на курсе. Мастер встал с высокого лоцманского кресла, на котором все это время сидел и сладко потянулся.
-Ладно, Алексей Иванович, пойду я к себе. Курсы все проложены. Как выйдете из залива – машину в ходовой режим. Если что – сразу зовите.
-Понял.
-Спокойной вахты.
-Спасибо! Спокойной ночи.
Дверь за капитаном закрылась, и я подумал, что неплохо было бы сейчас кофейку или чайку покрепче! Шли на авторулевом и матрос стоял на крыле, вглядываясь в еле заметный, подсвечиваемый огнями судов, горизонт
впереди. Я вышел к нему.
-А и хорошо же вахту стоять, когда чаек есть, — совершенно неожиданно
опередил меня матрос.
-Мог бы возразить, но не буду. Однако, для этого один из нас должен сходить и заварить его, и даже догадываюсь, кто это сделает.
-Так я пошел?
-Ну да. Я же точно не пойду!
-Ага! Кстати, меня Валерой зовут.
-Алексей Иванович, а когда без публики – Алексей.
-Вот и познакомились. Я пошел.
Здесь я должен прерваться, чтобы рассказать, что такое служба времени на судне и зачем она нужна.Суда бегают по всему миру и, естественно, пересекают временные пояса,которые, как арбуз на ломтики, от полюса до полюса делят нашу Землю на 24 часовых пояса. Пересекая их, судно переводит часы. Бегая поперек часовых поясов, то есть на восток или на запад, судно вынуждено постоянно переводить стрелки судовых часов. Вот и представьте, что будет с часами – они все будут задерганы настолько, что перестанут давать необходимую точность. А для чего она нужна, я расскажу чуть ниже.
Так вот, чтобы на судне всегда был эталон точного времени, в штурманской рубке, в застекленной нише штурманского стола стоит красивый ящичек из полированного красного дерева. В нем, еще за одной стеклянной крышкой, висит на карданном подвесе, благодаря которому ни на какой качке не
теряет своей горизонтальности, хронометр – особые часы. Вся ценность его состоит в огромной для механических часов точности. Некоторые хронометры за год уходят всего на 1-2 секунды. Сейчас существуют
электронные хронометры, которые не имеют и этого, так называемого «хода». Стрелки хронометров никогда не подводятся. Поправка записывается каждое утро, в 08.00 судового времени одним и тем же человеком – третьим помощником, а вычисляется она по радиосигналу точного времени. Помните, «пи-пи-пи…» шесть сигналов точного времени по нашему и три по иностранному радиовещанию? Вот этот, последний сигнал третий помощник и берет секундомером, чтобы вычислить поправку хронометра.
Так зачем же все-таки он нужен с такой точностью? А вот зачем! Широту судна штурман вычисляет по высоте звезды, вводя различные поправки, а долготу — по моменту времени, на который высота оказалось именно такой. Чем точнее момент, тем точнее долгота (то есть момент пересечения меридиана, на котором высота этой звезды должна быть именно такой, какую мы намеряли.
Так вот, в те годы, когда не было еще компьютеров, все эти поправки определялись по таблицам «ВАС-58», с названием которых связано много анекдотов. Например, вот такая анекдотичная, но совершенно реальная
ситуация в очень большом читальном зале высшего мореходного училища. Курсант влетает в читальный зал и подходит к барьеру, за которым сидит молоденькая девушка, явно – новичок.
-Здравствуйте, — запыхавшись, произносит он довольно громким баском.
-Здравствуйте, что вы хотите.
-ВАС, — не задумываясь, так же громко сообщает курсант.
Девушка вспыхивает, говорит ему что-то гневное и в слезах убегает за
стеллажи с книгами. Оттуда выходит пожилая библиотекарь.
-Молодой человек, чего хулиганим, зачем девушку обижаете?
-Да я просто сказал, что мне ВАС надо, а она …
-Маша, подойдите сюда!
— Так вот, Маша, если симпатичный курсантик, невинно глядя вам в глаза
говорит, что он хочет вас, это вовсе не означает, что он влюблен и хочет
вас настолько, что готов говорить об этом вслух. Всё гораздо проще и
прозаичнее, совсем как в жизни. Ему нужна всего лишь вот эта скучнейшая
книжка под названием «ВАС» с множеством бездушных, ничего нам с вами
не говорящих чисел!
Итак, «набрав» звездочек путем измерения морским прибором по названию «секстан» угла между линией горизонта и самой выбранной звездочкой, с центром угла в точке расположения глаза. Штурман, измеряя углы секстаном и моменты времени каждого замераи секундомером, вычисляет точный момент времени и точную высоту в градусах звезды относительно горизонта. И вот так минут за тридцать-сорок штурман должен сделать замеры и провести расчеты с помощью таблиц ВАС-58 или математических фурмул, после чего наступает торжественный момент – прокладка полученного на карте. Умелый, опытный штурман получает точное место судна в пределах круга в 10 метров. Это фантастическая точность в океане! Особенно в те времена, когда не существовало ни космических навигационных систем, ни вычислительных комплексов. Один недостаток у такого способа — зависимость от облачности, чистоты и четкости горизонта, а также от опытности штурмана, делавшего измерения секстаном.
Вот этим всем я и «заразился». Именно по этой причине поднялся на мост в вахту третьего, часов в восемь вечера, когда солнце только-только село за горизонт. Третий и его матрос стояли на крыльях и смотрели вперед, а я носился мимо них с секстаном. Капитан зашел на мост, скептически глянул на мой взмыленный вид и с подозрением выглянул на крыло. Матрос, явно чересчур увлеченно, осматривал в бинокль горизонт. Третий делал то же самое. Удовлетворенный увиденным, Мастер ушел с моста. Матрос, широко улыбаясь, положил бинокль на место, у лобового иллюминатора.
Полчаса расчетов в каюте и поднимаюсь на мост. Точка вышла, как на картинке в учебнике – все пять вычисленных линий положения от звездочек пересеклись плотно, дав совсем маленькую фигурку, в центре
которой я и поставил карандашом наше место. Получалось, что мы находились в шести милях слева и пяти милях впереди своего счислимого, то есть расчетного места. Капитан, в очередной раз поднявшись на
мост, хмыкнул, произнес «ну-ну» и удалился.
Я успел вздремнуть часик перед заступлением на вахту. Примерно в два часа ночи радар стал «цеплять» берег. Это был Вьетнам. Еще через час вполне точно определил, что радаром отбивается острая сопочка на берегу и решил определиться по ней. К моей огромной радости, точка по радару полностью подтвердила мое астрономическое определение. Я с гордостью, стараясь сделать это максимально красиво, нарисовал ее согласно всем правилам и, подписав к ней время определения, позвонил капитану, чтобы
сообщить, что зацепились за берег и есть точка по радару. Поднявшись, капитан минут десять что-то делал на карте и вышел. Я тут же нырнул в штурманскую.
Капитан сделал перенос прокладки курса, но не из радарной точки, а из моей астрономической! Курс прошел точно по радарной! То есть, он признал, что мое место – хорошее, надежное место. Это было как медаль
получить!
— Ой, что-то так светло стало на мостике! – пропел матрос, глядя на меня.
— То есть? — не понял я.
— Так лицо-то какое у вас, просто светится! Не иначе, звездочки в точку попали?
-Они самые!По такому случаю и чайку можно, да?
-Хорошая мысль! Чтобы не загубить ее, приступаем к немедленной реализации.
На следующий день, проснувшись, по отсутствию вибрации понял, что лежим в дрейфе. Звонить на мостик не стал – через полчасика все и так узнаю. Умылся, оделся и пошел обедать. Поднявшись на мост, глянул на карту. Мы находились в южной части Сиамского залива, в семнадцати милях от южной оконечности полуострова Индокитай.
Вода была как зеркало – ровная и гладкая. Словно в озере, в ней отражалось чистое, белесо-голубое небо. Градусник на крыле показывал тридцать два градуса, но в ходовой рубке было хорошо, работал
кондиционер. Сдавая вахту, третий сказал, что матросов на вахте до двадцати часов не будет, весь народ с утра на покраске бортов. На баке командовал черный от загара плотник с обнаженным торсом. Он
постоянно заглядывал за борт – там были подвески, с которых красили носовые подзоры. Вдоль обоих бортов на воде находились шлюпки на длинных концах, заведенных далеко на бак и на корму. С них матросы
валиками на длинных бамбуковых штоках красили борта.
В зеленовато-желтого цвета воде рядом с бортом время от времени проплывали полутораметровые, отвратительного вида розовые медузы с космами длинных красных щупалец. Кроме них, там же появлялись довольно большие, с метр длиной, окрашенные широкими рыжими полосами на темном фоне, змейки. Извиваясь, они довольно быстро проплывали мимо судна. Я читал об этих змеях. Они чрезвычайно ядовиты, а самое главное – противоядия от их яда не существует. Так что, о том, чтобы искупаться и речи быть не могло. Единственное, чем мог помочь боцман – прямо из пожарного шланга время от времени окатывал работающих сверху. Вскоре, примерно через час к нам прилетел военный вертолет с американскими опознавательными знаками, недвусмысленно напомнив, что совсем недалеко от нас – Южный Вьетнам и война… Облетев со всех сторон, вертолет улетел в обратном направлении, убедившись в невинности наших намерений.
Утром пришли к устью реки и на борт судна поднялся лоцман и вачманы, то есть охранники. Пошли в реку. Первым был военный порт. Вдоль берега стояли суда с американскими флагами, окрашенные в серый или как говорят военные моряки, «шаровый» цвет. Они грузили ит выгружали разные грузы, технику. С баржи на суда грузились ящики, мешки и прочий, совсем обычный по виду груз, но сомнений в его назначении ни у кого не было – отсюда шло снабжение американских войск, воюющих во Вьетнаме.
Миновав военный порт, увидели справа над горизонтом мачты и трубы судов. Это за излучиной реки открывался торговый порт, устроенный совершенно так же, как и военный. Буксиров в порту не было. Небольшой катер принял с нашего бака конец и завез его на бочку. Быстро подобрав его, мы поравнялись с кормовой бочкой, и катерок завез конец с кормы. Вскоре мы уже стояли на бочках, надежно привязавшись несколькими концами с бака и кормы. Боцман с моряками вооружал парадный трап, к которому и подошел небольшой деревянный катерок.
С катера поднялись человек десять. Часть из них была в знакомой синей форме, а остальные – в бежевой форме со значками иммиграционных властей и таможни. Еще через полчаса все кроме «синих» сошли с борта. Вачманы, то есть вахтенные охранники, а это были именно они, распределились по судну – на баке, на корме, у трапа. Минут через пятнадцать к трапу подошел другой катер. На нем были грузчики, бригадиры,супервайзер. Я стоял на палубе и ждал, когда они поднимутся.
— Здравствуйте, я — супервайзер, меня зовут мистер Понг. А вы – новыйвторой помощник? – широко улыбаясь и протягивая обе руки, нараспев произнес на неплохом английском и шагнул навстречу невысокий, полноватый таец лет тридцати пяти — сорока.
И пошла работа! Выгружалось одно, грузилось другое. Вахтенные помощники, трюмные матросы следили за качеством укладки, а мы с Понгом за соблюдением грузового плана и за тем, в какой очередности, что и куда
укладывалось. Выгружали коробки с аппаратурой, одеждой, чипсами и японской лапшой, обшитые рогожей тюки ткани, какие-то механизмы, мотки проволоки, катушки с кабелем и многое-многое другое. После выгрузки того, что адресовано в Таиланд, начали погрузку. В один трюм шло кукурузное зерно в мешках, в другой – тюки прессованного упаковочного картона, в третий – какие-то большие и маленькие ящики. Понг большими пачками приносил документы на груз, которые мне нужно было подписывать. Я проверял все, подписывал или спорил с ним, и тогда мы спускались в трюм и там, на месте, разбирались.
Штурмана перешли на 12-часовой режим вахт. Моя вахта по графику должна была быть на следующий день. Примерно в десять вечера пошел по трюмам, чтобы проверить, все ли нормально идет. Трюмный матрос
встретил меня у второго трюма и доложил, что все хорошо, грузчики работают хорошо и аккуратно. У первого трюма, на кнехте сидел вачман, а рядом с ним — совсем юная таечка, тонкая и симпатичная. На вид она была не старше тринадцати-четырнадцати лет. Вачман приветствовал меня, поднеся руку к козырьку. Девчушка улыбнулась, я тоже кивнул ей и улыбнулся.
-Дочь? – спросил я вачмана.
-Да, да! Дочь! – закивал головой вачман и приобнял поднявшуюся
девушку.
Обойдя носовые трюма, пошел на кормовые. Там тоже все было нормально, но мое внимание привлекло то, что и там вачман был с дочерью, еще более юной особой. Увидев, что рядом с вачманом у трапа тоже сидит на
корточках тайка чуть постарше первых двух, я уже не так сильно удивился. Зайдя в грузовой офис, а иными словами, свободную каюту возле входа в надстройку, где обычно располагался супервайзер или стивидор со своими документами, застал там Понга. Переговорив с ним о работе, пошел спать.
День был суматошный и уснул мгновенно. Проснувшись утром понял, что грузовых работ нет. Позвонил третьему. Он подтвердил, что грузчики ушли в пять, и стивидор сказал, что две бригады будут с восьми утра. Так оно и случилось. В восемь подошел катер с бригадами, но Понга на нем не оказалось. Вместо него прибыл высокий и такой тощий, что даже смотреть было страшно, молодой человек с кипой бумаг. Обтянутые полупрозрачной кожей, все его кости от черепа до кистей вырисовывались в мельчайших деталях. Талия составляла не более двадцати сантиметров в диаметре, а тонкие, словно детские руки заканчивались неестественно узкими и длинными кистями, также обтянутыми тончайшей кожей, показывающей все самые мельчайшие подробности их строение. Ни грамма какого бы то ни было тела, только туго обтянутые кожей кости. Я с ужасом представил себе, как выглядят его ноги под неестественно узкими брюками. Представился он как Тони, хотя на его визитной карточке значилось другое, абсолютно непроизносимое тайское имя примерно из пятнадцати букв, ничего общего не имевшее с «Тони». Явно привычно выждав, пока пройдет мой шок, он улыбнулся и сообщил, что является помощником Понга и будет исполнять его обязанности, а сам Понг появится на борту к восьми вечера и будет здесь всю ночь.
День прошел довольно спокойно. Грузчики работали грамотно и на совесть, точно и беспрекословно выполняя то, что от них требовал Тони. Проблем не возникало, и большую часть времени я находился в каюте, разбирая
документы, только иногда спускаясь на палубу и обходя трюма. В обед Тони привез местные газеты на английском языке, и за пару часов я прочел их от корки до корки, с удовольствием обнаружив в деловой части газеты упоминание о нашем судне и о расписании наших приходов-отходов в Бангкок на ближайшие три месяца.
Понг постучал в мою каюту в двадцать часов, как и обещал Тони . За ним
шел вачман с двумя большими коробками. Понг показал вачману место, тот
поставил обе коробки на палубу и, козырнув, ушел.
-Алексей, это пиво. Надеюсь, ты любишь пиво?
-Конечно люблю, спасибо. Чуть попозже сядем и попьем пивка немножко.
-Что ты любишь под пиво? Орешки?
-Можно и орешки, хотя у нас больше принято пиво под рыбку соленую или
копченую.
-Очень странно. Разве рыба сочетается с пивом?
-Еще как сочетается!
А мы обычно пьем пиво с курицей.
?!
Да, это кусочки курицы, приготовленные в специях. Карри, чеснок, имбирь и все такое. Очень вкусно. Хочешь попробовать?
-Хочу.
-Через час придет катер. Я по радио закажу, привезут.
-Договорились!
К десяти часам на судне было тихо. Фильм в столовой в этот вечер не крутили, и народ разбрелся по каютам. Несколько человек курили перед сном на палубе возле камбуза, в кормовой части надстройки. Оттуда время
от времени доносился хохот. «Анекдоты травят», — подумал я и пошел по трюмам. Вачмана были другие, но и эти были с дочерьми.
«Не забыть бы спросить Понга об этой более, чем странной традиции» -подумал я.
У трапа, рядом с вачманом и двумя девочками, крутились наши. Токарь, плотник, сварной… Понятное дело, с молодыми девочками потарахтеть, хотя… Какой диалог может быть между ними? Не сомневался, что девушки не знают английского точно так же, как не знают его и наши. Возвращаясь минут через двадцать заметил, что вачмана сидят в одиночестве. Ни девушек, ни наших…
Курочка оказалась очень вкусной! Обжаренная со специями, она вкусно хрустела и под пиво была просто великолепна! Два больших пакета исчезли за какие-то час — полтора. За беседой пиво уходило примерно с такой же скоростью. Я узнал много интересного о Понге, о его семье и о работе. Да и вообще, много всего о новой для себя стране. Ближе к полуночи решили прогуляться по палубе. Понг спустился вниз. Быстренько прибрав на столе, я последовал за ним. Выйдя из прохладной надстройки на палубу, в густую и тягучую духоту тропической ночи, с трудом вдохнул первую порцию насыщенного водой воздуха. У трапа были все трое девушек. Они что-то бойко обсуждали на своем гортанном, совершенно не музыкальном языке. Это было странно. Тем более странно, что только полчаса назад узнал от Понга, что тайский язык, как и все языки
Юго-Восточной Азии, построен на музыкальной основе. Все гласные звуки произносятся на определенной ноте. В зависимости от того, как произносится звук в слове, смысл меняется вплоть до противоположного. И
звучат эти слова поистине ужасно для нашего, европейского уха.
-Можно, я задам вопрос? – спросил у Понга, найдя его у первого трюма.
-Конечно же, можно.
-Откуда взялась такая традиция – брать своих дочерей с собой на вахту? И вчера вачмана, и сегодня… Они что, боятся их дома оставлять или наоборот, приискивают им женихов на судах?
-А тебе понравилась какая-нибудь из них? – хитро улыбаясь, спросил Понг.
-Да я как-то не присматривался. Девчонки и девчонки, молодые еще слишком.
-Молодые?! – удивленно переспросил Понг, — А какие тебе кажутся не слишком молодыми, и на каких бы ты обратил свое внимание?
-Наверное, лет восемнадцати или девятнадцати.
-У-у! В нашей стране это уже очень большой возраст для девушки и мало кто ею заинтересуется.
-А какой же у вас возраст считается нормальным?
-Да вот такой, какой у этих девушек, лет двенадцать – четырнадцать.
-Так это же дети еще!
-И вовсе уже не дети они, уверяю тебя и могу это тебе доказать!
-Каким же образом?
-Я подумаю, как лучше это сделать, но обещаю, что докажу! Кстати,
официально женщина в Таиланде может выйти замуж с двенадцати лет.
-А как же они рожают детей?
-Великолепно! С этим у нас в стране никогда не было трудностей!
-Да…Чудеса просто!
-Наши девушки очень рано созревают.
-А мужчины?
-Нормальный возраст для женитьбы наступает где-то после двадцати пяти лет. Тогда родственники, посчитав, что он готов содержать семью, подбирают ему жену.
-Серьезно все у вас…
-А у вас не так?
-Нет, мы сами ищем себе невест и жен.
— Не завидую вам. У нас мужчина сам никогда не женится. Попробуй, выбери! Разве угадаешь, какая она? А так – выбирают родители и родня, а они хорошо знают, что делают и понимают, что мне надо для жизни.
-И ты доволен той женой, которую тебе подобрали родители?
-Конечно, доволен! У нас уже трое детей и мы очень хорошо живем.
-Она работает?
-Нет, а зачем ей работать, если я работаю и обеспечиваю ее и детей?
-Логично…- пробормотал в ответ и задумался.
Пауза получилась затяжной. Полученная информация не очень легко складывалась в сознании. С детства нам внушали, что выбор невесты родителями – это домострой и дикость, а та аксиома, что работать должны все, была незыблема до этого момента…
-Ну что, пойдем еще по пивку? – чтобы прервать паузу, предложил я.
-Ты знаешь, у меня другое предложение. Предлагаю съездить со мной на катере в офис. Там мы уточним кое-что в грузовом плане, выпьем пивка и вернемся обратно. Как смотришь на это?
-Да вообще-то нормально, но…
-Мы всегда с твоим предшественником ездили, а часа через полтора возвращались. Никогда и никаких проблем не возникало.
Я взглянул на висящие на переборке часы. Они показывали половину второго. Внутренняя борьба желания поехать со страхом быть пойманным на запретном ночном сходе на берег, продолжалась недолго, но
вспомнились слова о надежности Понга, и решение было принято.
-О-кей, едем, только третьему скажу пару слов.
-Хорошо, катер у трапа. Будешь готов – спускайся.
Третий на мое сообщение о предложении Понга среагировал так, будто
такое происходило каждую ночь. -Хорошо. Ежели что, скажу, что в трюме где-то, да ночью вряд ли кто
вспомнит о тебе. С тебя пиво.
-Понял, спасибо. Пиво можешь взять в моей каюте.
-Да ладно, вернешься – вместе выпьем.
Вышел к трапу. Матрос понимающе улыбнулся.
-Иваныч, комиссар в пять утра выходит к трапу обычно.
Понял, спасибо. А зачем мне это знать? Я в офис и обратно.
-Да, конечно, понимаю. Это так, к слову пришлось.
Спрыгиваю на деревянную палубу и катерок, тихо урча, отваливает от борта и бежит в сторону причалов и множества огней. Офис оказался небольшим одноэтажным зданием на территории порта. В
большом помещении стояли столы, заваленные кипами бумаг. Мы подошли к столу, за которым сидели двое тайцев. Это они готовили документы для нас. Понг быстро переговорил с ними, представил нас друг другу. На этом официальная часть закончилась. Я думал, что Понг проведет меня в какое-то помещение, и там мы сможем посидеть, выпить пива. Понг все распланировал иначе.
-Алексей, предлагаю тебе поехать в небольшое кафе за воротами порта.
Там мы можем попить пива и посмотреть шоу.
-Так, в чем есть? – удивился я. На мне был обычный тропический наряд – белые шорты, рубашка и гольфы.
-Да, местные в таком виде не пойдут, а иностранцы все так ходят. Одним словом, вполне нормально будет.
-Хорошо, но не надолго, о-кей?
-Конечно!
Кафе оказалось совсем не сразу за воротами. Мы ехали минут пятнадцать по тесным и, к моему удивлению, забитым людьми и транспортом в такое позднее время улицам. Множество велосипедов, мотоциклов, машин
двигались по узкому пространству в поисках места для парковки. Все обочины были забиты машинами, стоящими в сантиметрах друг от друга. Наконец, свернули с дороги и въехали в небольшой двор у высокого,
этажей на пять здания. В здании — проезд и шлагбаум. Понг высунулся в окошко и сказал что-то охраннику. Шлагбаум поднялся. Въехали в большой, на все здание подвал-парковку. Вдоль всех стен были боксы для машин, отделенные той полосатой тканью, из которой потом, через много лет, наш торговый люд стал шить большущие сумки для поездок «челноками» в Китай. Большинство боксов были закрыты занавесом из того же материала, в некоторых занавес был открыт. Мы проехали дальше, и я увидел, что у одного из открытых боксов стоит человек в униформе. Занавес немедленно закрылся за нами.
В стене — дверь. В нее мы и вошли. Поднявшись по узкой лестнице, оказались в просторном вестибюле. Напротив был вход в зал, откуда доносились странные звуки тайско-китайской музыки. Красивая тайка в
национальной одежде провела нас к свободному столику. Пиво было очень вкусное и холодное. В зале работал кондиционер и если бы не то, что неслось из огромных звуковых колонок, жизнь была бы прекрасна! На сцене происходило действо! Люди – существа в совершенно немыслимых, пышных и ярких одеждах, прыгали, кривлялись, орали благим матом, били друг друга палками… Подсвеченное прожекторами,дикое буйство красного, золотого и черного цветов резало глаза, а добивали визги и гортанные крики персонажей, да вопли диких по звучанию речитативов, выбрасываемые нарочито визглявыми женскими голосами в сопровождении свирелей, медных тарелок, всевозможных литавров, барабанов, колотушек и еще неизвестно чего.
Понг объяснил, что это традиционный спектакль и сюжету уже несколько тысяч лет.Минут десять я вежливо выдерживал, разглядывая веселую, реагирующую аплодисментами и криками на каждый прыжок и выходку персонажей публику в зале, но потом стал нервничать. Во-первых, запросилось наружу пиво, выпитое еще на судне, а во-вторых — действительно, не было сил больше слушать это… Понг пришел на помощь во-время.
-Алексей, что-то громко здесь музыка играет, может, пойдем в бар,посидим?
Я даже не ответил ему, стремительно вставая из-за стола. Пройдя за колонны в глубине зала, поднялись по узким ступеням, обитым красным материалом. Бар был очень красиво оформлен. Все в теплых розовых тонах.
Вдоль стен стояли красивые, обитые темно-красным бархатом диванчики с резными спинками и подлокотниками. За стойкой во весь рот улыбался молодой бармен. Заказали пиво. Минуты через две в бар зашли три симпатичные, очень молоденькие тайки в красивых платьях. Взяв у бармена по стакану воды, они сели на диванчик. Тут же зашли еще три, потом еще и вскоре все диванчики был заняты. Теперь на диванчиках
сидели и совсем юные девочки, и наоборот -женщины в возрасте. Они весело щебетали друг с другом, изредка поглядывая на нас.
-Как они тебе?
-Да что говорить, слов нет, как хороши!
-А какая из них больше всех понравилась?
-Разве только… если нужно конкретно… Я в упор посмотрел на ту, которая бросилась мне в глаза сразу, как только вошла. Из первой тройки. Юная девочка с ярким румянцем и острыми угольками глаз. Она улыбнулась мне, поймав мой взгляд.
-Неплохой выбор! — улыбнулся Понг, — хочешь, познакомлю тебя с ней?
-А можно? Это ничья дама? Не обидится?
-Нет! Ручаюсь, никто здесь не обидится на тебя!
Понг подошел к ней, и они стали о чем-то тихо говорить. Она звонко рассмеялась и сделала мне ручкой «привет». При этом все женщины стали вставать и, помахав ей на прощанье, выходить, изредка бросая игривые взгляды.
-Ти, — представил девушку Понг, а затем представил меня ей.
Она знала несколько слов по английски, и это послужило основой для отношений. Я совершенно не помню, о чем был «разговор», но при первых же наших словах Понг встал, извинился и сказал, что пойдет досматривать шоу. Минут через пять я уже чувствовал себя с ней так, словно мы старинные знакомые. Не знаю, как, но мы общались, она трогала меня своей маленькой лапкой, и от этих прикосновений мне становилось жарко. Разрез
на ее длинной юбке распался и сердце мое, уже к тому времени сильно стучащее в груди, буквально затрепетало. Совершеннейшая, скульптурная ножка с круглой коленкой в тончайшем чулочке приковала мой взгляд, лишив способности соображать. А могло ли быть иначе, учитывая более,
чем тре хмесячное воздержание.
Она попросила меня проводить ее в номер. Я понял, что Ти не бедная, раз живет в такой шикарной гостинице с таким рестораном и баром. А может быть, она актриса шоу, и именно поэтому у нее столько красивых
подружек, тоже актрис? Поднявшись по шикарной лестнице на следующий этаж, она провела меня по коридору с мягким паласом на полу и остановилась перед массивной дверью. Открыв ее ключом, жестом пригласила войти. Он поразил меня, этот действительно шикарный номер! Огромная кровать посреди номера,
красивые драпировки, торшер с мягким розовым светом. Пригласив меня сесть за маленький столик, она достала из холодильника бутылку холодного пива. Открыв ее, Ти налила бокал и подошла вплотную ко мне. Это был предел, и я, обняв ее, прижал к себе. Она мгновенно отреагировала, и сделала то, чего ей не стоило так вот, сразу делать — дернула за шнурки завязок на плечах и невесомое платье упало на пол.Кроме чулок, на ней не оказалось ничего. Это был шок. Я все понял.
И тут в голове моей, при виде ее юного, прекрасного тела, услужливо возникли сцены из советских фильмов, когда при такой же ситуации в номер врывается толпа фотографов, а потом спецслужбы вербуют в шпионы и т.д.и т.п.
Я ждал грохота вышибаемой двери, но его не последовало. Ти внимательно посмотрела на меня и поняла, что происходит. Она заулыбалась и, быстро натянув платье, прикрыла грудь и стала тихим, нежным голосом что-то
ворковать на своем языке, успокаивая меня. И что интересно — это ей удалось! Через несколько минут, успокоившись, я осознал, что у меня в руках находится не что-нибудь, а совершенно потрясающее, неотразимое, горячее девичье тело. Дальше все пошло так, как и должно было пойти, совершенно естественным образом. Когда все было кончено, страсти улеглись, а сердце стало стучать мерно и спокойно, я заглянул в ее глаза. Лучше бы я это не делал!
Оттуда тупой, отрезвляюще ледяной волной наотмашь хлестнул холодный, равнодушный взгляд. Она явно, не скрывая этого, скучала и ждала, когда же, наконец, я встану и уйду. Пошел в ванную комнату, быстро принял душ, оделся. Уже одетая, она ждала меня и с дежурной улыбкой подала бокал пива. Осушив его залпом, стараясь не встретиться с ней взглядом, попытался спросить, что должен. Она поняла и замахала руками – мол, ничего не должен, за все заплачено. Через пару минут вернулся в бар. Понг уже ждал меня там и широко
улыбался.
-Как дела, Алексей? Пришел – тебя нет. Так и понял, что ты пошел даму проводить. Вот, сижу здесь и жду тебя.
-Спасибо, Понг. Что я должен? – спросил и оглянулся. Рядом — никого.
-Ничего ты не должен. И вообще, разве было что-нибудь кроме пива?
-Нет, конечно.
-Вот и прекрасно. Я угощаю тебя сегодня. И помни, Алексей, если ты со мной — ни о чем не беспокойся, с тобой ничего плохого не случится. Едем или еще пива?
-Нет, спасибо! Домой, на судно!
Обратный путь проделали молча. Забежав в офис, Понг взял там стопку документов. Совершенно опустошенный, с холодной душой, донельзя противный сам себе, я тяжело поднимался по трапу. Матрос молча кивнул мне. Я еще раз поблагодарил Понга и сказал, что бумаги завтра подпишу, а сейчас очень хочу спать.
-Все хорошо, Алексей? – спросил он, заглядывая мне в глаза и тряся мою руку.
-Да, все прекрасно, только очень устал сегодня, да и пива слишком много
выпил.
-Good Night, See You Tomorrow!
-Bye! See You.