Билеты на традиционный праздничный круиз «Новогодняя ночь» продавались в морском вокзале. Как сказал пассажирский помощник, задолго до тридцать первого декабря все они были проданы и свободных
мест не осталось. Для нас, то есть для экипажа такие круизы — не праздник. Нам предстояла обычная, хлопотная работа. Посадка начиналась в девятнадцать часов. В двадцать – отход, и пассажиры могли полюбоваться ночным Владивостоком. Затем в музыкальном салоне начинался концерт-шоу с участием местных «звезд», а за полчаса до полуночи все пассажиры приглашались в ресторан, где к тому моменту их ждали уже накрытые столы.
Экипаж в празднике не участвовал. Кое-кто с разрешения капитана взял с собой жен, и им было веселее. Посадка прошла спокойно и дружно. К трапу подкатывали одна за другой машины, такси и микроавтобусы. К восьми вечера этот поток иссяк, и мы начали отшвартовку. Пассажиры вышли на палубы и с удовольствием
смотрели, как судно выбиралось из щели между двумя другими судами и выходило на чистую воду, в которой отражались разноцветные огни порта и города. Многие впервые оказались на судне и оторвались от берега.
Восторгам не было конца! Большинство шли в круиз большими компаниями и явно уже чуток подогрелись спиртным. То тут, то там, на палубе раздавались хлопки открываемого шампанского. Спокойно, самым малым ходом шли на выход из бухты Золотой Рог. До вахты было еще далеко. Настроение — никакое. Решил поспать – всё время быстрее пройдет. Поднялся на свою палубу, открыл дверь, включил свет в каюте и…
— Товарищ второй помощник, закройте рот и поздоровайтесь с дамой! Это же неприлично – вот так стоять и молча глазеть на женщину! Можно было бы комплимент какой сказать, что ли… Я все же старалась, чтобы быть красивой сегодня…
— Настенька, милая, а как же ты…
— Пробралась на судно, ты имеешь в виду? – закончила она фразу за меня.
— Ну да…
— А очень просто! Купила билет и на полных, законных основаниях теперь здесь!
— Ты просто прелесть! И мудра.
— Мудра не по годам, хочешь сказать? – звонко рассмеялась Настя, встала с дивана, подошла ко мне и замерла. Я лихорадочно соображал – обнять или рассердится?
— Нет, видимо не дождаться мне от тебя первого шага, — сказала она и обвила мою шею руками, — придется брать все в свои руки, а иначе…
— И что же иначе? — прошептал я, переводя дыхание от долгого поцелуя.
— А иначе ты растаешь, как облачко, и все окажется просто приятным сном…
— А сейчас? – притянув ее к себе, я вновь ощутил пухлые, мягкие губы. И вся она была мягкая и теплая. Я гладил ее спину, плечи и чувствовал в душе то, что уж точно можно считать счастьем.
— А сейчас я тебя чувствую, — прошептала Настя, чуть оторвав свои губы от моих, и обдала таким невыразимо девичьим, свежим дыханием, что дрожь прошла по моему телу.
— И даже слишком хорошо чувствую, — добавила она со смехом, еще плотнееприжимаясь ко мне всем телом.
— Мне очень хорошо с тобой, и ты даже не представляешь, насколько, — шептал я ей на ухо. редставляю, Алешенька, очень хорошо представляю!
— Хочу тебя.
— Я здесь…
Через некоторое время, с трудом восстанавливая дыхание, откинулся на горячую постель. Сердце стучало как сумасшедшее, отдаваясь громкими ударами в голове. Настя тяжело дышала рядом. Я повернулся к ней и стал
гладить. Она перехватила руку и положила ее на свой живот.
— Смотри, что вытворяет!
И действительно, там ощущались довольно ощутимые толчки чем-то маленьким! Это было просто чудо!
— Ишь, какая бойкая девочка, — засмеялся я.
— Девочка? Почему ты уже второй раз так сказал? – Настя приподнялась на локте.
— Оно само вырвалось. Да и тот сон еще, — растерянно добавил я.
— Какой сон?
— А помнишь, в наш первый вечер, я спал у тебя на коленях? Мне тогда приснился сон, а в нем — маленькая девочка. Наверное, поэтому и пришло в голову это сказать.
— Алешенька, милый, мне ведь тоже снится один и тот же сон, и в нем — девочка!
Значит, так тому и быть! – сказал я, ощущая в себе мощный прилив нежности и новых сил, — Ты не соскучилась еще по мне? А я уже соскучился.
Время исчезло. Пространство сократилось до моей спальни. Казалось, нет больше ничего в мире, и ничто не способно это изменить. Действительность доказала обратное. Раздался резкий звонок телефона. Автоматически, не думая, хватаю трубку.
— Да, второй.
— Иваныч, — веселым голосом третьего отозвалась трубка, — с наступающим тебя! Собирайся на вахту. Кофе можешь не пить – тут девчонки из ресторана так снабдили, что голодным не останешься!
— Вот и все, кончился праздник, — сказал я, — на вахту пора.
— Глупенький, разве он закончился? Не говори так! Он только — только начинается! Марш в душ и на вахту! Обо мне не думай, служи как следует. Я сейчас оденусь и на палубу выйду подышать, а потом буду здесь и никуда
не денусь!
Мы шли малым ходом по Амурскому заливу. Полный штиль, вода зеркально гладкая. Тепло, всего два градуса мороза и огромное ясное небо. Разноцветные огни города и яркие звезды перемешались на зеркальной глади. На палубе звучала музыка.
— С наступающим, Иваныч! – приветствовал третий.
— Спасибо, тебя с ним же! Рассказывай, куда забрались и куда дальше плыть-то?
— Да вот, туда — сюда ходим потихоньку вдоль залива. Часа в два, вот в этой точке, — он указал место на карте, — отдадим якорь и постоим до утра, а утром, часов в шесть снова снимемся и до обеда ходить будем, а там –
домой.
На мостик вошел старпом. В руках у него был большой бумажный пакет.
— Деда Мороза вызывали?
— Вызывали, Владимир Иваныч! – ответил ему третий, — да и подарков уже
заждались. Что там вкусненького?
— Тебе бы только вкусненького. Мало того, что девчонки из ресторана принесли?
— А что они принесли? – спросил я.
— На лоцманском столике в рубке глянь, Иваныч, — ответил третий.
Я вошел в рубку. На подсвеченном маленькой лампочкой откидном столике стояли тарелки с нарезкой, бутерброды со всякой всячиной, фрукты.
— Ага, с голоду не должны помереть!
— Так всё же, у нас Новый год или что? — сказал старпом, — Третий, давай на секундомер время с хронометра. Третий подошел с секундомером к штурманскому столу, где под стеклянным окошком, рядом с картой, установлен судовой хронометр. Высчитав поправку, он щелкнул секундомером и передал его старпому.
— Ровно через четыре минуты будет полночь.
— Понял, — сказал старпом и позвал меня на крыло, приказав третьему позвонить капитану.
— Иваныч, сейчас мы с тобой будем салют устраивать. В снабжении специально для этого круиза удалось выбить десяток трехзвездных ракет и звуковых гранат. Вот, мы с тобой их и должны сейчас запустить. Ты
запускай ракеты, а уж гранаты я сам.
— Хорошо, договорились, — ответил и подошел к телефону, чтобы позвонить Насте. В ответ — гудки. Значит, она на палубе.
Ровно в полночь радист дал звук боя курантов в трансляцию, и с мостика было видно, как уже высыпавший на палубу народ наливает в принесенные с собой бокалы и стаканы шампанское.
— Готов, Иваныч? — спросил старпом, — то-овсь…
— Есть, товсь.
— Пли!
Выставив руку с трубкой ракеты высоко над головой, дергаю за кольцо на шнурке. С шипением ракета улетает ввысь и там распускается тремя красными парашютными огнями. На палубе раздается дружное «Ура!» и
женский визг. Одновременно старпом дергает кольцо звуковой гранаты. Ее нельзя запускать с руки, только из специального стального стакана с прорезью, укрепленного на борту мостика. Граната со свистом улетает
вслед за ракетой, и там оглушительно взрывается, вызвав звон в ушах. Это специальная граната в аварийном снабжении – ее звук слышно за десяток миль в море.
— Заряжай! — сказал чиф, вставляя следующую гранату в стакан, — Товсь… Пли!
Все, что у нас имелось, расстреляли к большому удовольствию пассажиров. Возбужденные зрелищем, одуревшие от взрывов, пассажиры уходили с палубы, чтобы снова спуститься в ресторан.
— Вот и ладно, новый так новый, — сказал капитан, поздравил всех находящихся на мосту, и пошел в каюту. Набрал номер своей каюты.
— Да, слушаю, — раздался Настин голос.
— Ну и как, видела салют?
— Конечно! И салют, и тебя видела с верхнего мостика. Там много людей было, смотрели, как вы запускали ракеты.
— Понравилось? Хотелось бы самой запустить ракету?
— Да, конечно понравилось. Нет, сама бы никогда не решилась запускать, да и вряд ли захотела бы. Не женское дело! Это ваши, мужские игрушки. У нас совсем другие!И я даже догадываюсь, какие, — засмеялся я,
— Настя, а ты не голодная?
— Вот, отстоишь вахту, мы с тобой на все эти темы и побеседуем, — засмеялась в ответ Настя, — служи, не беспокойся обо мне!
Две недели прошли как во сне. Это был сплошной праздник, но не столько для тела, сколько для души. Я пытался объяснить себе, что происходит и почему, но из этого ничего путного не получалось. Как бы ни рассуждал, выходила очень простая и очень точная формула – мне просто было хорошо. Хорошо было с ней, потому что она рядом. Хорошо было и без нее, потому что знал, что к вечеру, после ее работы, мы вновь встретимся. Все свободное время проводили вместе. Жила Настя у меня в каюте. К моему удивлению, попытка заговорить о пустующей квартире наткнулась на ее решительное прекращение разговора на эту тему.
— Алеша, — сказала она, — давай оставим эту тему. Если ты захочешь сдать мне ее, мы поговорим. Все стальное – нет, и я не хочу это обсуждать. Не вижу оснований.
В один прекрасный день, когда я в очередной раз встретил Настю после работы, она показалась мне грустной.
— Ты знаешь, — в ответ на мой вопрос сказала Настя, — мне только что сказали, что вы скоро уходите в рейс.
— Странно, а мне почему-то ничего об этом не известно.
— Все очень просто. Мы получили команду доукомплектовать ваш экипаж.
— Понятно. Ну что же, рано или поздно, это должно было случиться.
— Да, все правильно. Хорошее всегда заканчивается.
— Почему ты решила, что все закончится?
— Ты уйдешь в море, а я останусь.
— Все, прекрати тоску нагонять. Давай, я лучше тебя обниму и поцелую. Все моряки уходят в море, но не все при этом расстаются. Не для того мы нашли друг друга, чтобы так легко потерять.
— Ладно, Алешечка, пойдем куда-нибудь. Что-то мне чуточку тревожно, но это пройдет, я возьму себя в руки.
— Вот и умничка. Идем, чего-нибудь перекусим, а то я страх, какой голодный! Вынужден открыть тебе страшную тайну! Все дело в том, что голодный я бываю ужасно злым. Если меня срочно не накормить, могу очень много всякого натворить, и мне за это ничего не будет!
— И почему же, ничего не будет?
— Потому, что наверняка есть закон такой – освобождать таких как я, голодных, от ответственности!
— Ладно, идем, а то начну бояться тебя, голодного, — со смехом ответила Настя и взяла меня под руку, крепко прижав ее к себе.
— И действительно, к обеду следующего дня все на судне уже знали, что через неделю идем в рейс. Рейс ожидался круизный. Идти предстояло с шахтерами из Якутии в тропики. По прикидкам, он должен быть примерно три недели.
Судно как бы встрепенулось, ожило. Ставшая уже привычной, сонная тишина в коридорах куда-то делась. Все с озабоченными лицами что-то делали, двигались быстро, энергично. По трансляции то и дело звучали
объявления, раздавались звонки вахтенного матроса от трапа, вызывающие вахтенного помощника. По пассажирским коридорам сновали номерные с каталками, доверху наполненными постельным бельем, гудели пылесосы. К борту подъезжали автофургоны с продуктами, подходили самоходные баржи — снабженцы.
— Иваныч, — спросил в обед чиф, — чем сегодня вечером занят?
— Да ничем особенно серьезным.
— Тогда подходи часиков в семь.
— А что будет?
— У Нины Андреевны день рождения.
— Понял! А если я не один буду?
— Не если, а обязательно не один должен быть!
— Договорились!
— Ой, а что же я одену? — всплеснула руками Настя, показав на свой живот, который теперь уже скрыть было нечем, да и незачем.
— Это не имеет никакого значения, Настенька! Я же в джинсах буду.
— Это для тебя не имеет значения, а для меня — имеет! Я же женщина все же, хоть и беременная…
— То, что ты беременная, делает тебя дважды женщиной и уж по крайней мере, не может портить твоего вида, — парировал я.
— Ладно, ладно, уговорил! Нужно же цветы купить и подарок.
— Вот этим мы и займемся! У нас есть целых три часа для этого, но вот только…
— Знаю, знаю, — со смехом прервала меня Настя, — сейчас будем приводить тебя в доброе состояние! Что у нас сегодня по плану? Кафе или пельменная?
Как и было назначено, ровно в семь вечера постучал в дверь и открыл ее.
— Заходите! Раздался голос чифа.
— У вас, говорят, именинница есть?
— Есть! Ох, есть, Алешенька! – вышла из спальни Нина Андреевна.
— Но не вздумай спросить, — со смехом сказал старпом, — сколько ей стукнуло, иначе точно может стукнуть. Проверено!
— Поздравляем вас, милая Нина Андреевна!
— Спасибо, Алешенька, и быстрей познакомь меня со своей очаровательной спутницей!
— А это, Нина Андреевна, Настенька, — представил раскрасневшуюся от смущения Настю.
— Здравствуйте, Настя. Наслышана о вас! Мне очень приятно с вами познакомиться.
— Спасибо, — еще больше смутившись, полушепотом ответила Настя.
— Все, все! Торжественная часть закончена, — провозгласил чиф, — садимся за стол. Я сутки почти ничего не ел, ждал этого ужина! Наш шеф-повар даже на порог камбуза меня не пустил, колдуя над всем этим.
— Ага, — со смехом буркнул я, — посмотрел бы я на того повара, который действительно вздумает не пустить старпома на камбуз!
Так уж получилось, что эти двое, Владимир Иванович и Нина Андреевна стали играть в моей жизни роль намного большую, чем просто случайно живущие какое-то время рядом со мной люди. Они были свидетелями моей драмы с Аленушкой и они же стали свидетелями зарождения на обломках той драмы моей новой любви. Их мнение было очень важно для меня.
— Товарищи, — совсем уж официально сказал старпом, — сегодня мы собрались не только для того, чтобы отметить день рождения. Сегодня я хочу сказать вам, что наша очень многолетняя дружба с Ниной Андреевной подошла к концу, исчерпав все свои дружеские возможности.
Открыв рот, я смотрел на него и не знал, как реагировать на его слова.
— Так вот, — продолжал он, — я категорически отказываюсь поддерживать с Ниной Андреевной дальнейшую дружбу. Однако же, чтобы не нарушать того приятного и благотворного содружества, которое складывалось годами, в вашем присутствии, здесь и сейчас, я прошу руки у Нины Андреевны.
— Браво! — совершенно искренне завизжала Настя, — Как здорово! Я посмотрел на Нину Андреевну. Не улыбаясь, она смотрела перед собой, чуть опустив голову. Чиф стоял в ожидании ее реакции. В каюте повисло
тяжкое молчание.
— Ну что же, — сказала вдруг Нина Андреевна, подняв голову и очень серьезно глядя на него, — не стану кривить душой и утверждать, что не ждала этих слов. Ждала. Очень давно ждала. Думала, что уже никогда и не
дождусь их. И вот, дождавшись, вынуждена при всех сказать вам, Владимир Иванович…
Лицо чифа побледнело так, что даже при слабом освещении каюты это было хорошо видно.
— Да, я вынуждена сказать вам, Владимир Иванович, — продолжила она после небольшой паузы, — что я согласна быть вашей женой!
— Ну…твою…, артисты! – не выдержав напряжения, выдохнул я.
— Товарищ второй помощник, возьмите себя в руки! Настенька, вы обязательно обратите внимание на его выдержанность! А сейчас, вы уж извините нас… – сказала Нина Андреевна, встала, подошла к счастливому
чифу, обняла его и крепко поцеловала в губы.
Ура! – закричали мы с Настенькой и захлопали в ладоши.
— Кто-нибудь может сделать чудо, и налить нам шампанского по случаю, или нет? — спросила Нина Андреевна, садясь на свое место.
— Чудо так чудо, — сказал чиф, — тут у меня в кустах совершенно случайно…
— Неужели рояль? — засмеялась Нина Андреевна.
— Нет, но не менее важное для момента.
С этими словами он встал, вышел в спальню и вернулся с двумя бутылками шампанского. Открыв одну, разлил по бокалам.
— Итак, помолвка, обручение или как там еще это называется, должна быть с колечком. Как говорят в Одессе, его есть у меня.
— И тоже случайно? — засмеялась Нина Андреевна.
— Нет, уж это точно не случайно! – сказал Владимир Иванович и открыл коробочку. Там лежало золотое колечко с красным камешком. Было очень трогательно смотреть, как эти не очень уже молодые люди, растроганные
своими словами и всей этой ситуацией, влюбленно смотрели друг на друга.
— А теперь закрепим успех, — сказал чиф минут через пять и протянул руку, чтобы открыть вторую бутылку.
— Погоди, Иваныч, — абсолютно неожиданно для самого себя, остановил я его, — вы оба такие молодцы, что у меня просто нет слов, чтобы выразить это! Надеюсь, что вы поймете то, что я сделаю сейчас.
— Поймем, Алеша, — тихо сказала Нина Андреевна.
— Спасибо! Так вот, я начну. Настя, прошу тебя воспринимать мои слова не как минутный порыв, а как осознанное и уже продуманное действие. Порыв, вызванный ситуацией, только ускорил его. Я хочу спросить тебя, согласишься ли ты стать моей женой?
— Та-ак, дурной пример как всегда, оказался заразительным! – тихо попытался пошутить чиф, но Нина Андреевна шлепнула его по плечу.
— Я… и не знаю, как на это реагировать. — тихо сказала побледневшая Настя, пытаясь встать. Я остановил ее и она продолжила, — Не знаю… Это так неожиданно…
— И все же, — настаивал я
— Тогда, — помолчав, сказала Настя, вставая, — мне остается только повториться и сказать то, что только что было уже сказано за этим столом. Я согласна.
— Вот и слава Богу, — тихо сказал Нина Андреевна, а чиф с громким хлопком
открыл шампанское и разлил по бокалам.
— А рояля с колечком у тебя нет в заначке? – со смехом спросил он, — Повторяться, так повторяться по-полной!
— Нет, рояля в кустах у меня нет, да и колечка… — и тут мне в голову пришла идея, — Есть колечко! Оно не такое красивое, но все же!
Я достал из кармана ключ от своей квартиры на металлическом кольце.
— Ваш пальчик, сударыня.
— Да уж, да уж! Вполне достойное колечко, — захлопала в ладоши Нина Андреевна.
— Ой, Алешечка… — по Настиным щекам покатились слезы.
— Ну вот… тебе же нельзя плакать! – сказал я, обнимая и целуя ее.
— Ничего подобного, — сказала Нина Андреевна, — еще как можно! Это я как врач говорю – можно плакать женщинам от радости! Когда угодно и сколько угодно!
— Да… — громко сказал чиф, — с удовольствием констатирую, что тихая, скромная и ничем не примечательная вечеринка постепенно переросла в разнузданную оргию с кульминацией в виде двойной помолвки в конце. За
это и предлагаю выпить!
— Нина Андреевна, — улучив момент, когда Настя вышла на минуту, спросил я, — вы не осуждаете меня за происходящее?
— Нет, Алеша, не осуждаем мы. Все случилось так, как случилось. Мы с Владимиром Ивановичем очень внимательно следили за развитием ваших с Настей отношений. Главное мы видим отчетливо – она любит тебя, как и ты полюбил ее и ребенка, которого она носит. Так что, мы желаем вам счастья!
— А я? – шутливо возмутилась вернувшаяся Настя, — Я тоже хочу за счастье всех присутствующих шампанского выпить!