Я пулей понесся на камбуз, чтобы предупредить Люську о гостях и вместе подумать, как действовать. Увидев меня, она мгновенно оценила ситуацию.
— Что, уже?
— Да, катер подходит. Пойду туда, буду наблюдать за ними.
— Я с тобой.
— Ты уверена?
— Да.
— Хорошо, но давай договоримся, что ты будешь делать все, что я тебе скажу, согласна?
— Согласна.
— Оружие с тобой?
— Да.
— Идем!
Выйдя наружу, быстро подошли к кустам на краю мыса. Подходы к бухте были хорошо видны. Прикинул, что катеру до входа в бухту идти еще минут пять. У нас оставалось время для занятия удобной позиции, с которой все происходящее внизу было видно, а мы оставались скрытыми от взглядов с пляжа густым кустарником. Если бы кто-то обнаружил тропинку и решил по ней подняться, нам хватило бы времени добежать незамеченными до двери.
Катер на полном ходу влетел в бухту и двигатель взревел, отрабатывая задним. Катер приподнялся, как бы встав на дыбы и осев, остановился. Вокруг кормы распространялось белое пятно вспененной воды. Буксируемая им надувная лодка с мотором ткнулась в корму. Там ее встретили руки верзилы в шортах и майке. На нос вышел один из вчерашних и отдал якорь.
Затем он вернулся на корму и, взяв из рук третьего, который был в рубке, короткий автомат без приклада, передал его в лодку, верзиле. Взяв еще один себе, тоже спустился в лодку. Туда же спустился и третий – худой, длинный и слегка лысоватый мужчина. Завели мотор, и лодка быстро полетела от катера. Двое с автоматами вышли на берег и, оттолкнув лодку, ушли в кусты. Тот, что остался, вернулся к катеру и, заглушив мотор, вылез из лодки.
— Леш, что теперь? Почему он их оставил, а сам ушел? Зачем им автоматы? Они что, нас будут искать?
— Нет, не думаю. Скорее всего, дело не в нас. Ты видишь, они не таясь, не боясь никого и ничего, делают все. У меня такое ощущение, что должны быть еще гости… Они их будут ждать.
— Какие? Японцы, что ли?
— Скорее всего, да. Наверное, будут выяснять, где деньги. А иначе чего им здесь делать? Разве что действительно, нас искать, если они все же заподозрили наше присутствие.
— А может, не нужно было нам тогда выходить, а?
— Может быть. А вот и нет, смотри!
Верзила вышел из кустов, намочил в воде какую-то тряпку и тут же вернулся обратно.
— Точно, они кого-то ждут.
— Ага. Подождем и мы.
Сидеть на корточках было неудобно. Ноги затекали и начали болеть, но вставать было опасно. Время тянулось очень медленно, но нужно было ждать и наблюдать.
Голливуд и развязка
Совершенно неожиданно, из-за противоположного мыса вылетел маленький катерок, похожий на тот, японский. Флага на этот раз не было. Никаких номеров или каких-либо других знаков тоже. Подлетев к стоящему катеру, он отработал и остановился метрах в пяти-шести. За кормой у него также была небольшая надувная лодка. Якорь не отдавал. Из рубки на корму вышел худой японец лет сорока. Нам не было слышно, на каком языке и о чем он говорил с длинным, но вид его говорил о том, что он сильно волнуется. Из рубки появился второй, более коренастый японец и, встав за первым, молча наблюдал за происходящим.
Неожиданно, прекратив переговоры, японцы подали длинному конец. Он намотал его на утку на корпусе катера. Японцы подтянули свой катер к большому. Затем они подтянули надувную лодку и сели в нее. Коренастый быстро стал грести к берегу. Выйдя из лодки, они пошли в кусты. Прошло не больше минуты, когда оттуда раздались автоматные очереди. Подсознательно я ждал этого, но прозвучали они неожиданно…
Взглянул на Люську. Глядя на меня, она прижимала руки к губам. Глаза ее были широко раскрыты от ужаса.
— Тихо, тихо, моя хорошая. Они же бандиты… потерпи.
Она кивнула. В глазах ее застыли слезы. Дальнейшее развивалось совсем как в голливудских фильмах. Эти двое выволокли трупы из кустов и сложили их в лодку. Затем они привязали ее к своей и, заведя мотор, дали задний ход.
Тут-то и случилось то, чего я больше всего боялся. Мотор вдруг встал. Верзила дернул пусковой канатик раз, другой. Привстав, он наклонил мотор и поднял винт над водой. Даже с нашей позиции было видно, как сверкает струна, намотанная на винт.
— Быстро! Давай нож! Пошевеливайся! – донеслось оттуда. Худой подал ему нож и верзила, повозившись немного, перерубил прочную струну.
— Весла, весла давай! Да шевелись, растяжка здесь!
Поставив весла, они быстро пошли к катеру.
— Ходу, быстро, мы растяжку рванули! – закричал верзила длинному, — япошки ловушку сделали, но она не сработала почему-то. Рвем когти отсюда, быстро!
Длинный прошел на нос, отрезал ножом якорный канат и вернувшись, отрезал конец, которым был привязан второй катер. Запущенный двигатель взревел, дал клуб сизого дыма на воде, катер встал на дыбы и понесся на выход, набирая скорость и увлекая за собой обе надувные лодки — пустую и с телами японцев. Маленький катер медленно дрейфовал к берегу.
— Ни фига себе, кино! — вырвалось на этот раз у меня.
— Ой, Лешка, что же теперь будет?
— Не знаю. Однако думаю, сюда они не скоро вернутся.
— Почему?
— А зачем? Они убедились, что их обманули. То, что они намотали нашу струну, окончательно убедило их в том, что все было подстроено! Они решили, что обнаружили растяжку со взрывным устройством, которое почему-то не сработало.
— Они что, не будут искать эти деньги?
— Не будут. Да и вообще, не скоро сюда придут.
— А что с катером?
— А вот им мы сейчас и займемся.
— Ты думаешь, никто больше не придет?
— Нет, я имел в виду только этих бандитов, а японцы обязательно придут скоро, чтобы посмотреть, куда делись их люди. И браконьеры наши появятся рано или поздно.
— Ты знаешь, Алеша, мне все-таки как-то не по себе. Ведь их, получается, из-за нас убили!
— Да, это так, но мы же не хотели этого. Ты лучше подумай о том, каким бизнесом они занимались и скольким людям горе принесли.
— Понимаю…
— Все, выше нос и пошли катер ловить, а то он скоро на камнях окажется!
Катер
Он был уже довольно близко от берега, и нам нужно было поторапливаться. Быстро скинув шорты и башмаки, поплыл. Люська осталась на берегу. Доплыв, забрался на корму по находящемуся слева от двигателя с надписью “HONDA 200”, удобному складному трапику, блестевшему никелем на солнце. На корме была площадка размером примерно два на два метра, глубиной около метра. Рубку от нее отделяла прозрачная стенка с такой же прозрачной дверью, которая была сдвинута и открывала довольно просторное помещение с четырьмя мягкими креслами на возвышениях и углубленным проходом между ними, рулем и разными приборами на широком столе в носовой части. На нем же лежала большая, с полметра длиной, толстая книга — атлас. Приоткрыв ее, я увидел, что это – карты. В проходе, с торца стола, были прозрачные дверцы. За ними виднелись две ступеньки, ведущие в салон, представший собой два узких диванчика и маленький столик в носовой части.
Осмотрев руль и приборы, увидел справа от руля, на переборке черный плоский короб с градуировкой, из которого выходила рукоятка с кнопкой в торце, похожая на рычаг переключения скоростей в машине. В торце короба был замок, из которого торчал ключ с брелком.
Я учился в школе вождению и сразу понял, что это — ключ зажигания. Времени на раздумья не было, и я повернул его. Двигатель на корме мягко заурчал. Рукоятку — вперед и катер рванулся к камням. Тут же вернул ее и перевел назад. Катер послушно отработал задним ходом. Перевел ручку чуть больше и, чутко слушаясь команды, катер быстрее пошел назад. Отойдя от камней, положил руль на борт и дал передний ход. Катерок лихо развернулся и весело помчался, словно только и ждал этой команды.
В восторге от новых ощущений, я дал полный ход и помчался кругом по бухте. Катер безукоризненно слушался руля и норовил выскочить из воды. Чувствовалось, что силы в моторе очень много. Адреналин поступал в кровь, это был просто восторг! Развернувшись носом на пляж, поставил рычаг на «0». Двигатель снова тихо заурчал, а катер по инерции несся к берегу. Я стал притормаживать, помалу переводя рычаг на задний. К берегу подходил осторожно, еле двигаясь. Катер мягко ткнулся в песок и замер.
— Ты очень неплохо смотрелся!
— Давай сюда! Такое удовольствие – слов нет!
— Сейчас!
Нос был слишком высок. Она вошла по колено в воду. Подал ей руку и помог забраться в катер, вытянув за обе руки.
— Как здесь здорово!
— Садись, едем кататься!
Рычаг на задний ход, добавил оборотов, и катер плавно отошел от берега. Развернулся и перевел на передний ход.
— Ну, держись крепче!
— Держусь!
Мотор взял высокую ноту, и катер стал резко набирать скорость, вдавливая нас в сиденья. Казалось, что он весь вышел из воды, и только винт остался там, неся нас по глади воды.
Я открыл верхний люк. Люська встала, высунула голову наружу и, в восторге от напора ветра и ощущения скорости, стала что-то кричать. Я был примерно в таком же состоянии, готовый кричать и петь от удовольствия.
Выйдя из бухты, повернул вправо и пошел вдоль берега. Мне было интересно, как выглядят бойницы галереи с моря. Бойниц так и не высмотрел, как ни вглядывался в скалы! Зато увидел нечто другое.
Потерна
Проходя вдоль вертикальной стены в месте, где под обрывом лежали огромные камни — утесы, заметил темное пятно, но не придал этому значение. Чуть позже, продолжая вглядываться в берег и не увидев ничего подобного, подумал, что имеет смысл вернуться на то место, с которого заметил пятно. Примерно через полчаса мы вновь оказались напротив бухты, совершив полный вояж вокруг острова.
— Возвращаемся?
— Нет, я хочу взглянуть на одно место.
— Что за место?
— Не знаю, но это здесь, недалеко.
Подойдя к нужному месту, сбавил ход. На этот раз подошел немного дальше от берега и ничего не увидел.
— И что ты там видел? Что там интересного такого? Ничего не вижу.
— Не знаю, но мне показалось, что там что-то необычное. Попробую поближе подойти.
Чрез пару минут, когда мы были совсем уже рядом с камнями — утесами, перед нами открылось…
Люська застыла с полуоткрытым ртом. Между двумя скалами был небольшой проход, а дальше, почти параллельно берегу, шел канал метров пять – семь шириной. В конце канала, метрах в двадцати, виден был вход в пещеру высотой метров пять и в два раза большей шириной. С моря ни канал, ни вход в пещеру не были видны, поскольку закрывались утесами. Обнаружить что-то можно было только в непосредственной близости, да еще и под острым углом к берегу!
Мы медленно подходили к проходу. Люська пошла на нос и села на палубу, вглядыва-ясь в воду, чтобы успеть предупредить меня о камнях, и я успел бы отработать задним ходом. Она молчала. Мы втягивались все глубже, приближаясь ко входу в потерну, а в том, что это была не пещера, а именно потерна, то есть тайный ход в скале, сомнений уже не было – своды ее были аккуратные, бетонные.
Перед входом в потерну остановил катер. Нужно было включить фонарь-фару с рукояткой для поворота и наведения луча. Пощелкав выключателями на панели рядом с рулем, нашел нужное и продолжил движение короткими толчками двигателем. Луч высвечивал только каменные своды. Потерна шла по дуге так, что конца ее не было видно. Метров через пятьдесят она расширилась в просторный круглый бассейн с каменным причалом вроде сцены в театре, и с таким же, как на сцене углублением вглубь скалы. Посредине этой «сцены» в воду спускались вырубленные в скале ступени. Фара высветила в глубине четыре стальные двери.
— И куда нас на этот раз занесло, как думаешь? — тихо спросила Люська, но даже этот тихий голос отдавался гулким эхом.
— Ох, и не знаю, но думаю, что это продолжение того, что мы уже знаем. Ну что, швартуемся?
— Давай, раз уж пришли сюда, — не совсем уверенно ответила она.
Привязав катер к ржавой массивной утке, подал руку Люське. Прожектор оставил направленным вглубь причала. Там были три уже привычные и одна широкая двустворчатая дверь. Подойдя к первой, с трудом повернул маховик. Не сразу, но все же дверь открылась и там оказалась глухая комната, в которой не было ничего кроме небольшого стального шкафа с рубильником на стене. Это было уже знакомо, и я сразу повернул рычаг. В комнате стало светло.
Выйдя из помещения, с удовольствием увидел, что причал освещен яркими прожекторами. В свете этих прожекторов был виден весь объем потерны. Он был впечатляющим! Полукруглый свод был высотой метров десять, а диаметр потерны — не менее пятидесяти метров! Над причалом, выступая метров на десять к центру потерны, была большая массивная стальная балка. На балке, у самого ее начала, висела тележка на колесах, с шестернями и свисающими с нее цепями и массивным крюком на таких же цепях.
— Теперь понимаю, каким образом все то, что мы там видели, заносилось. Катерами и лодками по частям завозилось сюда, а поднималось лифтом, — сказал я.
— Похоже, так и есть.
Пока я рассматривал устройство, Люська тщетно пыталась открыть вторую дверь. Я подошел, и совместными усилиями дверь все же была открыта. За ней оказался винтовой трап, точно такой же, как и в основных катакомбах, но всего в один этаж. Мы тут же пошли по нему наверх.
Этот этаж был сделан в виде кольцевой галереи вокруг потерны! В галерею свет проникал через бойницы. Электрического освещения в ней не было, и поэтому через бойницы очень хорошо было видно все, что происходило внизу, каждый уголок потерны. Ни одна лодка или катер не смогли бы укрыться от огня из этих бойниц. Кроме того, учитывая наклон свода, бойницы были наклонены вперед, и через них было бы очень удобно прицельно бросать вниз гранаты. Кроме входной, в этой галерее было еще две двери. Одна из них вела в помещения, аналогичные тем, что были в верхней галерее и заполнены они были ящиками с винтовками, пулеметами в смазке и боеприпасами. Вторая дверь выходила к другому винтовому трапу, который шел вверх. Света там не было, фонаря у нас с собой тоже, и мы решили вернуться сюда позже.
За третьей дверью на причале окзалось большое пустое помещение.
— А кроме лифта, ничего больше нет туда, наверх, как думаешь? – спросила Люська.
— Должно быть! Думаю, что тот ход, куда мы не пошли, ведет как раз наверх. Вот только интересно будет посмотреть, куда он выведет!
— Мне уже не терпится!
— А ты знаешь, давай посмотрим в катере, наверняка там найдется фонарь?
— Ой, Лешка, точно!
Спустившись на катер, мы начали его обследовать и быстро выяснили, что единственные места, где что-то может быть – под диванчиками и под сиденьями. Под диванчиками оказались только спасательные жилеты. Под сиденьями же в салоне обнаружилось кое-что интересное. Под первым же, передним, мы обнаружили четыре автомата и восемь дополнительных рожков к ним. Они были очень короткие, без прикладов и чем-то отдаленно напоминали «Калашников», но раза в два меньше. Кроме номеров, на них было выгравировано «Galil Mar». Такой марки я никогда не слыхал, но мне они очень понравились. Решил взять их с собой. Большой аккумуляторный фонарь нашелся в рубке, под задним сидением. Он был хорошо заряжен, светил очень ярко, и теперь можно было смело идти наверх.
Трап шел круто верх и, как оказалось, очень высоко и без единой площадки. Дважды пришлось останавливаться, чтобы отдышаться. Закончился он небольшой площадкой, но не с привычной уже дверью с маховиком, а таким же люком, как наверху, в «прихожей» и скоб-трапом к нему высотой метра два… Поднявшись к люку и довольно легко повернув одну за другой все задрайки, уперся и стал давить на люк плечом. Он тяжело, со скрипом поддался. В помещении было темно. Луч фонаря показал, что вокруг – очень маленькое помещение, практически короб с деревянными стенками и без малейших признаков двери.
Я толкнул стенку перед собой и… она открылась, как дверь! Луч тут же выхватил штабеля ящиков, стоящих вдоль стены.
— Ой, мы на складе, что ли? – удивилась, вылезая, Люська.
— Точно! Здесь у них замаскированный потайной ход для бегства, ежели что!
С этими словами открыл дверь и вышел в… галерею! Вот, где они устроили тайный ход! Ну да, вполне логично – пока солдаты будут обороняться, «жильцы» спустятся по этому ходу! А учитывая, что в комнате этой снаряды…Ее можно и взорвать, отрезав путь к преследованию.
— Ты знаешь, Люсь, что-то я стал уставать от этих хитроумностей! – вырвалось у меня.
— Если уж ты устаешь, что обо мне тогда сказать? Да объелась уже ими, сыта по самое горлышко! Так хочется просто пожить, не думая обо всем этом! И даже не верится, что такое возможно…
— Еще как возможно! Только выпало нам с тобой все это пережить, чтобы оценить то, к чему мы обязательно вернемся. И нет у нас другого пути — сначала мы всё это должны пройти!
— Да понимаю все, ты не думай. И знаю, что все пройдем, а еще знаю, что не хочу расставаться с тобой, когда мы вернемся.
— Ты не одна такая. Среди нас есть еще один, который тоже не хочет этого, — сказал я и, притянув Люську, прижал к себе. Поцелуй длился вечность, но все в этой жизни когда-то заканчивается. Люська, тяжело дыша, оттолкнула меня обеими руками и, засмеявшись, сказала:
— Десерт перед едой — это неправильно!
— А я и забыл уже, что у нас там завтрак царский, с икрой!
— Завтрак?! Скорее, ужин!
Да, день прошел настолько насыщенно, что и не заметил, что он уже заканчивается!
— Идем, — сказал я, — что-то после твоих слов есть захотелось – сил нет терпеть!
— Потерпи еще чуток, сейчас мигом сварю рис и рыбку пожарю.
— Терплю! Все равно, у меня нет другого варианта!
— Конечно же, нет! Откуда у тебя могут быть другие варианты, если я здесь!
Перед тем, как уйти из галереи, перевернул солящуюся рыбу и уже по привычке, с опаской выглянул в бойницу. Там было только спокойное море до горизонта, за которым темнел остров. Солнце было уже совсем низко над горизонтом. Вспомнив, что дверь наружу не заблокирована, пошел туда.
Ужин был просто потрясающий! Мы ложками ели прекрасную икру, вкуснейшую жареную рыбу и закусывали все это великолепие рисом. Потом, уже в своей комнате, попивая чай, записывали все, что произошло в этот день.
На следующий день мы наметили выйти на катере из потерны и попытаться разобраться с приборами. Та толстая книга с картами, что лежала в рубке, да приборы — в этом была наша надежда на спасение. Нам предстояло определиться, где мы находимся и куда нам нужно двигаться. А еще, мне предстояло определить – какое топливо в катере. Если дизельное, то его у нас сколько угодно, а если бензин — наши надежды сильно тускнели… Утро вечера мудренее, решили мы.
Банный день
— Купаться пойдем? – спросил я утром.
— Не хочу сегодня туда ходить, — ответила Люська.
— Да и мне, если честно, не особо-то…
— Вот чего здесь не хватает – бани или душа!
— Ну, и что же, можно нагреть воды и ковшиком поливаться.
— Давай, так и сделаем! Умираю просто, как хочу в горячей воде помыться!
— Хорошо, возьмем самую большую кастрюлю на складе и нагреем.
— Посмотри там еще большой таз и ковшик, а я приготовлю чистые рубашки и возьму простыни, чтобы можно было завернуться.
— Целый банный день у нас получится!
— Ну да, давно пора уже, вот только мыла нет.
— Может и найдется где-нибудь, поискать надо будет.
— А где мыться-то будем? – спросила вдруг Люська.
— Вопрос интересный. Может в какой-то из комнат?
— Этажом выше, да?
— Ага. Пока вода будет греться, я посмотрю.
Поднялся на склад и быстро нашел там две кастрюли литров на двадцать каждая. На камбузе налил в них воду, поставил на печь и пошел искать помещение. Жилые комнаты были слишком большие, их не прогреть.
Вполне пригодным оказалось помещение «предбанника» туалета. Чистое, с кафельным полом, отверстием — шпигатом для стока воды и умывальником, оно было совсем небольшим. Я прикидывал, как и что здесь разместить, и тут мне пришла в голову великолепная мысль – а почему бы не попариться сегодня? Все дальнейшее было делом техники! Крикнув Люську, объяснил ей задачу. Она приняла мою идею с энтузиазмом, тем более, что у нас не было мыла, а с паром эта проблема решалась – в парной мыло не нужно.
Мы пошли на пляж и за два рейса принесли оттуда штук двадцать круглых черных камней.
Положив в печи эти камни, запустили их на максимальную мощность. Я принес еще одну кастрюлю для камней и пару саперных лопаток. К тому времени, как в кастрюлях закипела вода, все было готово — в нашей парной стояла кастрюля с холодной водой и маленькой кастрюлей, плавающей в ней, три стула, покрытых простынями, кусок дели вместо мочалки. Люська принесла пару веников – дубовый и березовый, чем очень удивила меня.
— Ну и что же, что не сухие листья? Все равно, хорошо. Вот увидишь!
Камни в печи стали красно-белыми и чуть искрились. Сначала мы осторожно перенесли кастрюли с горячей водой и поставили в уголке предбанника. Люська тут же сунула веники в одну из них. Лопатками мы достали камни и сложили их в кастрюлю. Взяв ее, обернули ручки толстым слоем кусков одеял и понесли наверх. Жар от камней был очень сильный и если бы не крышка, мы обожгли бы руки! В парной было уже тепло от кастрюль с горячей водой. Поставив кастрюлю с камнями на середину, открыли крышку. Жар пошел сильнейший!
Раздевшись в своей комнате, в одних плавках вернулись в парную. У входа поставили стул с простынями и чистыми рубахами.
Жар в парной был просто великолепный! Мы сидели и с наслаждением вдыхали горячий воздух. Красно-белые камни медленно темнели, отдавая все больше своего жара нам… Через несколько минут с нас уже градом катился пот. Мы смахивали его с глаз и блаженствовали! Разговаривать не хотелось, мы просто купались в своих ощущениях. Жар все усиливался, и Люська сдалась первая.
— Все, убегаю. Хочу отдышаться чуточек!
— Я с тобой.
Выскочив в коридор, мы с таким же блаженством отдались прохладному воздуху. Я сходил в соседнюю комнату и вынес пару стульев. Через несколько минут стало прохладно и мы опять нырнули в парную. Так ныряли и выныривали оттуда, еле дыша, три раза, а потом жар в предбаннике перестал усиливаться, и Люська сказала, что теперь она готова показать мне, зачем принесла эти веники.
— Ложись на стулья, — сказала она, доставая из воды березовый веник. Медленно, она стала гладить меня по спине веником. Было приятно. Потом веник начал двигаться все живее и живее, и вскоре кожа стала приятно зудеть. Когда Люська принялась пошлепывать веником по спине, кожа моя просто разгорелась, требуя еще и еще! И тогда она стала сначала потихоньку, а затем все сильнее хлестать меня этим веником! Это было совершенно новое для меня ощущение! Мне было мало и мало, хотелось, чтобы она била все сильнее и сильнее! Я уже не просил, а требовал у нее этого! Она смеялась и наотмашь хлестала меня веником!
Вскоре она сдалась и приказала встать и перейти в помещение туалета. Я удивился, но она не дала мне опомниться и внезапно окатила холоднющей водой, хохоча и глядя на мое изумленное лицо. Ощущение было великолепным! А потом она легла на стулья, и я стал делать с ней то же самое, выполняя ее команды и указания. Люська сначала просто кряхтела, а потом стала повизгивать от наслаждения и внезапно жестом дала мне знак, чтобы я остановился. Встав, она одним движением сбросила плавки на пол и снова легла.
— Бей! Да посильнее, не жалей!
Я от всей души обхаживал ее веничком, то дразня еле слабыми прикосновениями и поглаживаниями, то хлеща наотмашь!
— Всееее! Больше не могу! Воды!- закричала она и, вскочив, открыла дверь в туалет. Я был готов и тут же окатил ее несколькими кастрюлями холодной воды, не забыв облить и себя, поскольку тоже еле дышал.
— Пойдем в коридор, а то сил уже нет! – простонала Люська и, не стесняясь своей наготы, пошла на выход из парной.
— Сейчас, воды холодной долью.
Налив воды в кастрюлю, вышел к ней. Она стояла у окна, повернувшись ко мне боком, невыразимо прекрасная в своей наготе, вся распаренная, розовая. С минуту стоял и любовался ею.
— Ну что, все? – смеясь, она повернулась ко мне, — Посмотрел? Теперь идем, я тебе покажу, что такое дубовый веничек!
В парной было совсем тяжко от влажности и температуры!
— Быстро снимай плавки и ложись! – доставая веник, сказала она тоном, не терпящим возражений.
Это были совсем другие ощущения! Распаленное березовым веником тело немедленно откликнулось на широкие, распаренные листья, горячо и сочно шлепающие по жадно принимающему их телу. Кожа зудела, пылала и требовала все большего и большего! Понемногу подливая воду на камни, она довела жар в парной до максимума.
Когда Люська сдалась, я выскочил, по пути схватив кастрюлю с холодной водой и опрокинув ее на себя. Она сразу же наполнила ее снова и обдала водой меня. Потом облилась сама. Мы стояли лицом к лицу, тяжело дыша, глядя в глаза друг другу, и быстро, совершенно не думая о том, что делаем, прижались друг к другу, соединив жар наших тел.
Я нашел ее губы, но она тут же ласково оттолкнула меня и совершенно серьезно, глядя мне в глаза, сказала:
— Не спеши! Сегодня тебе не надо будет ни спешить, ни останавливать себя, но сначала давай закончим мыться! Ты мне должен еще дубового веничка!
Кто бы знал, сколько чувств вкладывал я в этот веник, дразня, лаская и хлеща им ее раскрасневшееся тело!
Облившись холодной водой и отдышавшись в коридоре, мы разводили в кастрюле горячую воду и обливались, терли друг друга мочалками. А потом горячая вода закончилась, и остались только мы, наши руки и губы. Без тени сомнений и стеснения, мы разглядывали друг друга, нежно гладили, трогали, целовали, ласкали что хотели и как хотели, впервые свободно изучая и на ощупь, и на вкус то, что теперь должно было стать родным и доступным навсегда, но этот раз был самым первым, и все это было как наваждение, как колдовство. Мир перестал существовать, когда мы медленно, держась за руки, пошли в свою комнату.
.………
Очнулся от какого-то звука. Открыл глаза. Люська, в белой рубашке, ставила что-то на стол.
— Ты живой? – спросила она, повернувшись ко мне и глядя своими синими смеющимися глазами. В них было столько любви и счастья, что глядя в них, я даже забыл ответить на ее вопрос, и только на второй раз ответил, еле ворочая пересохшим языком:
— Пока не знаю, но есть такое подозрение, что протяну совсем немного, если мне не дадут попить чего-нибудь!
— Вот то же самое было и со мной, потому и принесла чай! Как я тебе? Умна не по годам, не правда ли? – сказала она и засмеялась своим замечательным смехом, как будто колокольчики рассыпала! Я так давно уже не слыхал этого ее смеха! Она нагнулась и поцеловала меня. Я обнял ее и, прижав, завалил на себя.
— Теперь ты моя жена и никуда от меня не денешься! – прошептал ей в ухо.
— Это еще нужно посмотреть, кто от кого не денется! Лично я не собираюсь никуда деваться!
— Вот и хорошо, в мои планы такое также не входит!
— Леш, а как на это наши родители посмотрят?
— Не знаю. Думаю, если мы им скажем, что не собираемся бросать учебу и заниматься исключительно семейными отношениями, они нас поймут. Дед, точно знаю это, поймет нас! А если уж он поймет, то с родителями попроще будет сладить! А там, через год перееду во Владивосток, поступлю в мореходку, и мы сможем спокойно расписаться и жить вместе. Как тебе такой план?
— Неплохой план. Пока ты будешь учиться последний год в школе, я закончу свое училище, и когда поступишь в мореходку, буду уже работать. Мы распишемся и у нас будет на что жить!
— Однако у меня есть такое ощущение, что нам и без этого будет на что жить! – сказал и сразу же пожалел об этом, потому что в ее глазах тут же появилась грусть.
Этим утром я ощутил себя совсем другим человеком. С удивлением, как бы ощупывая свое сознание, понял, что после этой ночи стало как-то спокойно, яснее и легче на душе. Рядом со мной моя любимая. Еще совсем недавно я ничего не знал о ее существовании, а сейчас вот она, со мной и полностью доверилась мне. Теперь я за нее в ответе. И еще понял, что нет на свете ничего такого, что я не смог бы сделать для нее!
Ангел-хранитель
После завтрака мы спустились вниз, к катеру. Самое первое, что сделал – отвернул пробку в палубе и понюхал. К моей великой радости, это был запах дизельного топлива! Завел двигатель и помог Люське спуститься в катер. Пока мотор прогревался, отдал конец. Мы медленно отошли от причала, развернулись и пошли на выход.
Как все-таки приятно из подземелья попасть на солнышко! Оно было ярким и горячим. Люська сидела в позе лотоса на носовой палубе и жмурилась от удовольствия. Осторожно продвигаясь по проходу, крикнул Люське, чтобы она внимательно смотрела, нет ли камней впереди. Она подняла руку, показывая, что поняла.
Перед самым выходом на открытую воду, когда я готов был уже дать ход, она вдруг замахала руками. Решив, что впереди камни, дал задний и катер буквально прыгнул назад, чуть не сбросив Люську в воду. Она вскочила на ноги и бросилась к рубке.
— Там большой катер, он идет в нашу сторону! – взволнованно сообщила она.
Судя по тому, с какой стороны он шел, это были японцы. Наш ангел-хранитель сделал так, что мы не вышли раньше. Потихоньку, задним ходом ретировались обратно и, привязав катер, побежали наверх, к трапу.
Бегом, насколько хватало дыхания, мы поднялись наверх. В галерее сразу бросился к бойнице. Катера не было видно. Скорее всего, он был уже в бухте.
Забежав на камбуз, мы схватили по автомату и побежали дальше, на выход.
Осторожно, чтобы без звука, приоткрыл дверь. Снаружи было тихо. Выйдя, осмотрелись и быстро двинулись к краю, чтобы посмотреть, что делается там, на пляже.
Посреди бухты стоял красивый большой катер. От него отходила большая надувная шлюпка с шестью человеками на борту. По виду это были японцы. Все они были вооружены. Высадившись, разбились на три группы и разбежались в разные стороны.
— Быстро возвращаемся. Они придут и сюда.
Мы бегом бросились к двери. Я пропустил Люську вперед, а сам бежал, постоянно оборачиваясь назад. Все было чисто. Через минуту мы были в безопасности. Я сразу направился в галерею. Оттуда увидим, ушли они или нет.
Ждать пришлось довольно долго. В конце концов, из-за мыса вышел катер и быстро пошел вдоль берега, мимо галереи, мимо входа в потерну.
Отсюда хорошо было видно, что человек на катере разглядывает берег в бинокль. На палубе стояли трое и тоже смотрели в сторону берега. Сердце мое екнуло – они как раз проходят потерну. Однако прошли мимо! Тот, с биноклем, просто не смотрел на скалы внизу. Он разглядывал верх обрыва, нет ли там кого. Наш ангел-хранитель сегодня опять был на высоте! Я хотел было уже идти вниз, к катеру, но внезапно увидел, как тот, с биноклем, продолжая смотреть в нашу сторону, поднял руку и помахал кому-то, кто был на вершине обрыва или… мне!
Вскоре, обойдя остров, катер вернулся в бухту.