— Однако вы большой мечтатель, Иван Николаевич! – сказал довольно молодой вице- губернатор, встал со своего места за массивным дубовым столом и нервно заходил по просторному кабинету.
— Думаете, — продолжил он, внезапно остановившись возле Ивана, — если бы не эти два, надо признаться, весомых аргумента в виде судоходной компании за вашей спиной и средств, которые вы готовы вложить в этот проект, я бы слушал эти сказки в течение часа?! Вы хоть понимаете, что это за места?
— Да, очень даже хорошо понимаю.
— Вы были там сами хоть раз?
— Не только был, но и жил, а потому абсолютно ясно понимаю, что там есть, и чего там нет.
— Хорошо. А какой помощи вы ждете от нас, от области?
— Только поддержки в оформлении землепользования и остальных необходимых документов.
— Хорошо. Я буду докладывать губернатору, — сказал вице-губернатор, подавая руку вставшему Ивану, — однако полагаю, что вы сами понимаете, что вопросы, связанные с этим, совсем не просты.
— И понимаю, и готов содействовать вам в их решении самым решительным образом, — сказал, улыбаясь, Иван.
— Мне приятно было общаться со столь умным человеком, улыбаясь, ответил вице-губернатор. Ваши координаты у меня есть, я немедленно позвоню вам, как только поговорю с губернатором. Думаю, завтра у меня будет шанс это сделать.
— У меня есть еще один вопрос к вам, — сказал Иван.
— Надеюсь, он не такой серьезный, как первый?
— Не знаю… Нужен вертолет на два дня и разрешение на перелет до Северокурильска и обратно, с посещением объекта.
— Да-а… Мелковатостью запросов вы не грешите, — засмеялся вице-губернатор, — попробую помочь.
Рано утром, задолго до рассвета, Иван мчался в заказанном с вечера такси в Елизово, на аэродром.
На проходной проверили документы и велели ждать. Вскоре подъехал УАЗик с полуистершейся эмблемой Аэрофлота на дверце, и водитель молча открыл дверцу перед Иваном.
Возле машины стояли трое. Ивана предупредили о них. Они также летели в Северокурильск, а точнее – Ивану разрешили присоединиться к ним, а на обратном пути, через двое суток, залететь туда, куда рвалась душа Ивана.
Летели молча. Попутчики оказались молчаливыми, и Ивану это нравилось. Не было у него ни малейшего желания рассказывать что-либо о себе и о своих делах кому бы то ни было, а тем более — этим мрачным попутчикам.
Похоже было, что и попутчики не имели намерений общаться с Иваном. Они только кивнули ему в ответ на приветствие
В Северокурильске все было по-прежнему. Ничто не изменилось с того момента, когда Иван улетал отсюда.
— Товарищ полковник, — громко сказал в трубку молоденький лейтенант в дежурке, — к вам Соколов Иван Николаевич. Пропустить? Есть!
Все та же приемная и тот же седой полковник в просторном кабинете, с широкой радушной улыбкой протягивающий обе руки Ивану. Все то же, но руки на этот раз Иван не подал.
— Да ладно, Степан Степаныч! Стоит ли церемонии такие разводить?
— Не понял, чем такая немилость вызвана? За что обиду такую наносишь?
— Странный вы человек… То убить меня стараетесь, целую бригаду киллеров по миру гоняя, а то рады видеть… Вы уж определитесь, чего хотите – убить или в лучшие друзья записать?
— Вот такой у нас, оказывается, разговор, — тихо сказал полковник, погасив улыбку, — и что, не боишься совсем?
— А кого и чего мне бояться? Вас не боюсь – вы меня от всех бед и невзгод теперь охранять должны.
— И почему, если не секрет?
— А потому, что знаю все о банде Анвара, о ее создателе и покровителе. Кроме того, знаю, кто ограбил банк, а также знаю, у кого эти деньги, что и могу доказать распиской. И вообще, я много чего узнал от ваших друзей, которых вы любезно посылали ко мне.
— Вот как? Интересно…
— Да, чуть было не забыл! Все документы с показаниями и свидетельствами хранятся в одном очень надежном месте и будут немедленно переданы в генпрокуратуру в том случае, если со мной что-нибудь случится.
— Прямо так, сразу и в генеральную?
— Именно! Оно будет надежнее, если сразу туда.
— Итак, что ты хочешь? – спросил полковник, — Зачем приехал?
— А приехал я сюда для того, чтобы сказать вам, Степан Степаныч, что ваша игра закончена. Вы должны уйти и при этом забыть про меня. Только на этом условии я смогу, в свою очередь, гарантировать вам, что ничего не буду предпринимать.
— Лихо! Лихо закручиваешь! И кадровые вопросы решаешь, и с безопасностью определился… В министры бы тебе или в депутаты какие — цены бы не было, а ты, Иван, вон, чем занялся – старого мента, да еще и а чине полковника, пугать! Иди уж с миром, пока я не принял тебя всерьез.
— Всего хорошего, — сказал Иван и вышел из кабинета.
— И тебе не хворать! — донеслось вслед.
— Минуточку, – остановил Ивана лейтенант, показывая через стекло дежурки какой-то журнал, — вы здесь расписаться должны.
Иван подошел и протянул руку в окошко, чтобы взять ручку, которую ему подавал лейтенант. В этот момент чьи-то мощные руки сжали Ивана могучей хваткой сзади. Одновременно, резкими ударами по щиколоткам, ноги его были широко раздвинуты. На запястьях ловко заломленных назад рук защелкнулись наручники.
— Во вторую его, Сидорчук, там свободно, — сказал дежурный лейтенант, и здоровенный сержант, крепко сжав локоть Ивана, повел его куда-то по закоулкам узкого, тускло освещенного коридора со скрипучими полами.
— За что вы меня? – громко спросил сержанта Иван.
— Все тебе скажут. Веди себя спокойно, — ровным, бесцветным голосом сказал верзила, — чтобы неприятностей не было.
— Это у вас неприятности начнутся, — сказал Иван, попытавшись рывком высвободить локоть, но тут же получил такой удар под дых, что согнулся пополам.
— Я же тебе что сказал? Веди себя спокойно, не дергайся, — тем же ровным тоном сказал сержант, с гулким грохотом открыл большую, тяжелую дверь с большим глазком и, сняв наручники с все еще хватающего ртом воздух Ивана, втолкнул его в камеру.
«Ну, вот…и что, я не мог предвидеть этого?» — подумал Иван, садясь на узкую скамью, накрепко прикрепленную к шершавой, оштукатуренной «под шубу», стене.
«Конечно же, мог, – тут же ответил он себе, — и обязан был проработать этот вариант. Блеф насчет генпрокуратуры явно не сработал… И что теперь? Наверное, прежде всего, нужно успокоиться, а потом подумать как следует. Что-то же все равно можно будет сделать. Из каждой безвыходной ситуации всегда есть, по меньшей мере, два выхода!»
Время остановилось. Постепенно успокоившись, Иван лег на лавку и вскоре задремал. Проснувшись, открыл глаза и, увидев серый полумрак, какое-то мгновение не мог сообразить, где он. Подняв руку, чтобы посмотреть, который сейчас час, не обнаружил на руке часов и вспомнил все. Шаг за шагом, он вспоминал то, что происходило с ним с момента прилета во Владивосток. На каком этапе он потерял чувство опасности, поверил в свою неуязвимость?
Неприятный, громкий лязг запоров заставил Ивана вздрогнуть. Тяжелая дверь со скрипом отворилась, и в камеру вошли двое.
— Как дела, Иван Николаевич, как жизнь? Вас никто не беспокоил? Все нормально? Жалоб нет? – с издевательским участием заговорил полковник.
— Если бы еще и вас в моей жизни не было – совсем хорошо было бы, — ответил Иван.
— Ты глянь, Сидорчук, это он мне что, грубит, да?
— А это мы поправим, — все тем же, спокойным голосом сказал Сидорчук, великан с почти белыми волосами и безобразным красным шрамом через все лицо и шагнул к Ивану.
Удар был такой силы, что Иван ударился головой о стену и на какое-то время потерял сознание. Он не ощущал ударов ногами и пришел в себя, только услыхав крик полковника.
— Прекрати, Сидорчук! Ты что, мочить его здесь собрался, что ли? Рано еще. Мне он пока живой нужен, не все еще рассказал. Потом я тебе его отдам — душу отведешь. Выйди отсюда.
— Эй, покойничек, ты слышишь меня? – спросил полковник, ткнув Ивана в бок своим начищенным до блеска ботинком.
— Слышу, — еле шевеля разбитыми губами, сказал Иван.
— Значит, так. Ты мне сейчас расскажешь все. Меня интересуют банки, номера счетов, коды доступа и все остальное. Это – единственное условие, при котором ты останешься живым.
— Ага… а это ничего, что я только что послушал, как ты объяснял Сидорчуку своему насчет того, где и когда мочить меня.
— Понял. Тем лучше! – сказал полковник, подумав, — Тогда говорю тебе открыто – ты все равно умрешь, потому что мешаешь мне, но смерть твоя может быть разная, в зависимости от того, насколько ты будешь откровенен со мной.
— Хорошо. Я подумаю, — сказал Иван.
— Думай. Через полчаса к тебе придет Сидорчук. Подумай, что ты ему скажешь. Хорошо подумай. Он будет приходить к тебе каждые полчаса. Я же к тебе приду только для того, чтобы записать информацию. Во всех остальных случаях общаться с тобой будет Сидорчук.
«Неужели, это уже всё, конец? – подумал Иван, когда дверь в камеру закрылась, и он остался один, — Казалось бы, всякое уже переживал, но сейчас понимание того, что он беззащитен, было остро, как никогда. Кто остановит полковника? Кто знает о том, что он, Иван, здесь? Пропаду, исчезну с лица земли, как наверняка исчезали здесь многие другие… Да и кто искать будет? Сергей? Он ничего не знает о моих планах. Вице-губернатор? Возможно, но он же не знает, что я к ментам пошел и, когда начнет искать, то к ним же за помощью и обратится…»
В тяжких размышлениях полчаса пролетели очень быстро. Когда загремели запоры, Иван внутренне сжался.
— Мне как, полковника звать или сами побеседуем? – своим бесстрастным голосом спросил Сидорчук.
— Мне вы оба не нужны, — тихо ответил Иван.
— Понял. Как скажешь, — так же тихо ответил Сидорчук, и Иван слетел с лавки от его мощного удара. Упав на бетонный пол, он инстинктивно свернулся, поджав колени к груди и принимая удары ногами ногами и руками…
— Ладно, хватит пока. В следующий раз пошибче бить буду, — сказал Сидорчук, — не скучай. Ты полежи тут пока, я скоро.
Иван понимал, что долго не продержится. От таких ударов разойдутся те швы, от ножевых ран… Что делать? Отдать счета? Держаться в надежде – авось, что-нибудь произойдет и его спасут?
«Нет, — решил Иван, лежа на холодном полу, — счета не отдам. Все равно, при любом варианте предстоит погибнуть, так зачем же отдавать этому менту то, что он хочет?»
Когда пришел Сидорчук, Иван по-прежнему лежал на полу.
— Эй, ты как, живой? Не притворяйся, все равно не поверю, — сказал Сидорчук, пнув Ивана тяжелым ботинком в бок, — я слабо, совсем по-детски бил.
— Да пошел ты…урод, — ответил Иван и крепко зажмурил глаза, ожидая ударов.
— Ага! Сказал же, что живой, только ты зря меня так назвал. Не люблю я, когда меня так называют, оживился Сидорчук и стал методически, удар за ударом, бить Ивана ногами.
— Стоять! – раздался вдруг чей-то громкий крик, — Прекратить немедленно!
— А это еще что за чучело? — зарычал Сидорчук, и Иван услыхал звук удара. Что-то тяжелое упало на пол.
— Сидорчук, отставить! – раздался крик полковника, но, видимо, было поздно, потому что Иван снова услыхал звук удара и глухой стук упавшего тела. Немедленно вслед за этим прозвучал выстрел, вскрик, и на Ивана упало что-то очень тяжелое.
— Очнулся? — услыхал Иван и с трудом открыл глаза. На него одним глазом смотрел вертолетный попутчик. Второй его глаз полностью заплыл. По лбу стекала тонкая струйка крови.
— Очнулся, — тихо сказал Иван запекшимися губами.
— Вот и хорошо, — сказал попутчик, — значит, долго жить будешь.
— В больницу бы его нужно, на нем живого места нет, — сказал кто-то, кого Иван не видел.
— Ладно, доктор, мы потом его сами в больницу привезем, а сейчас у нас к нему очень много вопросов накопилось.
— Понял. Ну, тогда мы поехали. Если еще что случится – звоните 03, приедем!
— Думаю, не случится. Уж мы об этом позаботимся! В любом случае, спасибо.
Морщась от боли, Иван сел.
— Что, больно? – улыбаясь, спросил второй из бывших попутчиков, также с заплывшим глазом и начинающим уже синеть «фингалом» под ним, — скажи спасибо, что мы вовремя подоспели. Угробил бы он тебя. Сильно не нравился ты ему.
— Да нет, — улыбаясь и морщась от боли одновременно, ответил Иван, — это я не ему, это я полковнику не нравился. Этому я абсолютно безразличен. Ему, похоже, все равно, кого бить!
— Вот об этом-то мы как раз и хотели бы узнать поподробнее. Мы, вообще-то, именно по его душу и прилетели сюда. Разрешите представиться – старший следователь по особо важным делам генпрокуратуры, Захаров, а это – мои коллеги, следователи. Мы давно уже заинтересовались здешними делами, вот и прилетели сюда с проверкой, которая, даже и не начавшись еще, начала приносить результаты.
— Думаю, впереди вас ждут еще большие успехи, — сказал Иван, — и я могу обосновать эту мысль.
До поздней ночи Иван общался со следователями, рассказывая о системе ограбления рыбаков, созданной полковником, о бандитах под его «крышей», о гибели сейнера с людьми, о расстреле экипажа «кавасаки» и ограблении банка. О карточках и счетах решил не говорить, если не спросят. Они не спросили.
— Как с вертолетом? Когда собираетесь лететь обратно? – спросил Иван, соображая, где ему переночевать.
— Мы полетим еще не скоро. Я уже связался со своим начальством, мы задержимся еще на неделю. Так что, вы можете лететь хоть сейчас, правда летчики сейчас в гостинице, но…
— Да нет, — перебил его Иван, — пусть отдыхают, полечу завтра утром. Вот, только переночевать бы мне где…
— Вам же в больницу надо, чтобы посмотрели вас, — сказал старший следователь, — вот там и переночуете. Машина стоит внизу, вас отвезут.
— У меня нет выбора, — сказал Иван.
Полусонный дежурный врач с всклокоченными седыми волосами, кряхтя и бормоча что-то себе под нос, долго осматривал Ивана, щупал, мазал чем-то синяки и ссадины.
— Что же, могу сказать вам, молодой человек, — многозначительно произнес он, отрывая взгляд от журнала, в котором что-то долго писал, — что жить вы будете долго, если перестанете ввязываться в разные истории, которые вам не очень полезны. Надеюсь, вы уже сами это поняли.
— Спасибо, доктор. Понял. Правда, они сами как-то появляются в моей жизни, эти истории. Мне бы переночевать…
Доктор встал и, поманив Ивана пальцем, вышел из кабинета. Проведя Ивана по широкому, пустынному больничному коридору, он открыл одну из дверей и включил в комнате свет.
— Вот здесь и переночуете. Во сколько вас поднять?
— Ну и рожа! – вслух сказал Иван, разглядывая поутру в зеркале над умывальником свое лилово-пятнистое лицо с варениками разбитых губ, и попытался улыбнуться, — И красив же я, подлец эдакий!
Милицейская машина стояла уже у входа в больницу, когда Иван вышел утром и полной грудью вдохнул свежий воздух, пахнущий морем и еще чем-то приятным.
Летчик с бортмехаником были уже возле вертолета, рассматривая что-то в открытом люке сбоку. Увидев Ивана, летчик шагнул навстречу.
— Доброе утро. Машина готова. Куда летим? – спросил Ивана, разглядывая его новые «украшения» на лице.
— Привет, мужики! Давайте карту, сейчас прикинем, куда лететь.
Через полчаса винт сначала медленно, а затем, все больше ускоряясь, стал вращаться, и вскоре машина, дрожа всем телом, оторвалась от земли.
Иван сильно волновался.
«Просто вылет на место предстоящего строительства, — пытаясь объяснить себе это, думал он, глядя на бескрайние морские просторы в иллюминаторе, — да и возвращение туда, где пришлось выживать какое-то время. Но что в этом такого? Почему это так тревожит и почему так сильно тянет туда, заставляет сердце замирать от мысли, что снова все это увижу?»
«А может быть, увижу и ее…» — тут же мысленно добавил Иван и внутренне сжался от холодка в груди и спазма в горле…
Вертолет сел на большом поле недалеко от кочегарки, служившем, по-видимому, стадионом когда-то. С земли этого не было видно, а сверху явно вырисовывался контур футбольного поля с пятнами растительности другого цвета в районе обоих ворот.
Как только один из летчиков открыл дверь и опустил трап, Иван сбежал на землю и побежал к кочегарке.
«Странно, — подумал он, — почему Васька не вышел? Не услыхать вертолета не мог. А Шапка? Где она?»
Дверь была закрыта. Иван резко открыл ее и вбежал в помещение. Все было на своих местах. Порядок был такой, что Иван сразу понял – Васьки здесь нет. Не мог этот человек все содержать в таком порядке. В коморке также все было убрано и чисто. Никаких следов. В камине не было золы. Посуда чистая. Видно было, что ею давно не пользовались. Аккуратно сложенная одежда лежала на месте. Оружия не было…
С тяжелым чувством вышел Иван из кочегарки. Если бы его спросили, что он ожидал увидеть, то это могло бы быть чем угодно, только не этой пустотой…
«Наверное, перешел жить в деревню. А с другой стороны, странно, что мужики так быстро приняли его к себе. Что-то здесь не так», — рассуждая про себя, Иван побрел к вертолету.
— Кофе будете? – спросил один из летчиков подходившего к машине Ивана, наливая напарнику в разовый стаканчик из термоса.
— Я бы сейчас покрепче чего…
— Так и это имеется, — отозвался механик.
— Только с закуской у нас… — сказал летчик.
— С этим здесь проблем нет, — сказал Иван, — закуски полно, хлеба нет.
— Вот как раз хлеба-то у нас достаточно, — засмеялся механик, — мы всегда берем местный горячий хлеб в пекарне, когда летаем в Северокурильск. Очень вкусный он у них!
Вскоре на импровизированном столике возле вертолета уютно лежала гора крупно нарезанной вяленой и соленой рыбы, хлеб и спирт. Спирт пили не разбавляя, запивали холодной водой. Летчики ни о чем не спрашивали, за что Иван был благодарен им. Они увлеченно говорили о чем-то своем, о летном, забыв о его существовании.
Иван не слушал их. Вспоминая все, что было с ним здесь, он впервые очень ясно осознал вдруг, что за всю свою жизнь был счастлив только тогда, выживая и обустраиваясь. Все было просто, понятно и логично! Простые мысли, простые нужды, простые проблемы и простые решения. Понадобилось — придумал и сделал. Что может быть проще, понятнее и эффективнее?
Размышления Ивана прервал заливистый лай, донесшийся со стороны леса.
— Во, ни фига себе! – воскликнул бортинженер.
Иван вскочил с ящика, на котором сидел и бросился на этот лай.
— Шапка! Шапка! – радостно кричал он, — Сюда, ко мне, собачья ты душа!
Собака неслась во весь дух и буквально бросилась на руки. Иван подхватил ее и закружился, уворачивась от попыток лизнуть его в губы.
— Моя ты хорошая, дружище-собачище! Да где же это вы мотаетесь, псина эдакая? — смеясь и прижимая собаку к себе, спрашивал Иван.
— Здесь мы, неподалеку, в лесу живем, — раздалось за спиной.
— Господи… Аринушка! Милая ты моя! – резко обернулся Иван.
— Да, Иванушка, мы это… — улыбаясь, ответила Арина.
— Ты мне снишься или нет?
— Нет, Ванюша, это я. Самая настоящая.
— Иди ко мне, Аринушка, — сказал Иван и шагнул к ней. Целуя ее, Иван закрыл глаза и замер.
-Что с тобой? Тебе плохо? – обеспокоенно спросила Арина.
— Нет, Аринушка, мне не плохо. Стараюсь запомнить этот миг. Если бы ты только знала, как мне хорошо сейчас!
— Да уж знаю, — засмеялась Арина, покрывая его лицо быстрыми поцелуями.
— За встречу, да? – улыбаясь, крикнул летчик, поднимаясь им навстречу со стаканчиками в обеих руках..
— Здравствуйте, — сказала Арина, поклонившись мужчинам.
— Здравствуйте, — ответили летчики, с нескрываемым удивлением разглядывая несколько странный для ее возраста наряд – длинный, до пят сарафан из домотканой холстины, сума через плечо, платок на голове, странная обувь…
— Спасибо, ребята, — сказал Иван, — мы уж пойдем, а вы посидите и за нас выпейте.
— Понял, — сказал старший летчик, — а полетим, я так понимаю, завтра?
— Да, завтра.
— Вот и ладушки, мы тогда посидим тут еще немножко. Скучно будет – подходите, — улыбаясь, сказал он.
— Спасибо! – ответил Иван.
В каморке Арина сразу же развела огонь в камине.
— Аринушка, хорошая моя, как же я по тебе соскучился… — шептал Иван, целуя ее мягкие, горячие губы
— Знаю, Иванушка, все я знаю…
— А где Васька? В деревню ушел? – спросил Иван через какое-то время, чуть отдышавшись от поцелуев и объятий.
— Идем, покажу… – тихо сказала Арина, встав и оправив одежду.
— А может, потом?
— Нет, Иванушка, сейчас пойдем.
Пошли в сторону пирса, а затем свернули к тому месту, где Иван закопал убитых бандитов. Арина остановилась возле свежей могилки с крестом.
— Вот он. Здесь и лежит.
— Давно? – помолчав, спросил потрясенный Иван, — Что с ним случилось?
— Вскоре, после твоего отъезда. А случилось с ним то же самое, что и с остальными, -сказала Арина и тихо, беззвучно заплакала.
— Что с остальными случилось? Расскажи мне все.
Рассказ был недолгий. Вскоре, после ухода Ивана, Василий пришел в общину. Мужики сначала хотели его выгнать, но Марья смогла уговорить Никона и других старцев, и они разрешили ему остаться. Жил он в том же хлеву, где жил и Иван. Общался Васька только с Марьей, делал самую тяжелую работу, много молился, почти ничего не ел. Мужики понемногу смягчились. Скорее всего, они разрешили бы ему остаться навсегда через какое-то время, но, как сказала Арина, Господь рассудил иначе…
Арина с Марьей были в лесу, когда все случилось. Чужие пришли вечером, около полутора десятков человек, все в камуфляже и вооружены. Мужики, что не ушли на охоту, вышли из домов, и их тут же сразили очередями из автоматов. Выгнав всех женщин и детей из домов, чужаки загнали их в хлев. Старший из них, огромный мужчина со шрамом через все лицо, объявил, что им нужен Васька. Если ему отдадут его, они уйдут, никого не тронув. Если же не отдадут, он будет расстреливать по одному человеку каждые пять минут. Все молчали. А когда чужак выхватил из хлева девочку и потащил ее во двор, Васька сам вышел к ним.
Чужие засмеялись и отпустили девочку. Девочка не вернулась в хлев. Она незаметно нырнула за хлев и оттуда — в огороды, откуда и наблюдала за происходящим. Когда чужие подожгли хлев с закрытыми в нем людьми, побежала в лес, к мужикам, которые ушли на охоту. Несколько часов бежала она по тайге, пока не нашла их стоянку.
Настигли мужики чужих уже на подходе к рыбозаводу. Бой шел довольно долго. На стрельбу, со стоявшего у пирса судна, чужакам подошла подмога. Силы были слишком неравные. В конце концов, из пятерых мужиков в живых остались двое, оба ранены. Добив их, чужаки повели Ваську на судно.
Когда Арина и Марья вернулись в деревню, увиденное повергло их в шок. На месте построек остались только дымящиеся угли, да черные печи с трубами. Хлев чадил страшным, смрадным дымом…
Собрав все, что можно было, из продуктов, двинулись в сторону рыбозавода, надеясь найти там в живых хоть кого-нибудь. На подступах к рыбозаводу, обнаружили следы большого кострища. Внимательно осмотрев его, они поняли, что надежды найти живых у них больше не осталось.
Ваську нашли в цеху, привязанным к столбу. На нем не осталось живого места. Весь избитый, изломанный, он узнал их и попытался что-то сказать, но сил на это не хватило. Через пару дней, несмотря на все их усилия, Ваську похоронили.
— Смерть мученическую принял, но раскаявшимся человеком перед Господом предстал, — сказал Арина, осеняя могилу крестом, — царство ему небесное!
— Жить мы стали в шалаше, — продолжила Арина рассказ по пути обратно, — здесь, неподалеку. С нами же осталась и Танюшка, та самая девочка. Она все и поведала нам. Ели что в лесу находили, да и то, что ты заготовил, сгодилось. Марья стала сильно хворать. Что я только ни перепробовала, но она сказала, что умрет скоро, оставит нас с Танюшкой и Иванушкой.
— С Иванушкой?!
— Да, с Иванушкой, сыночком моим.
— Господи… Ваня? Это что же, получается, сын у меня есть?!
— Сомневаешься? – улыбнулась Арина.
— Ни капли! — сказал Иван и, крепко обняв Арину, закружил ее, А где же он?!
— С Танюшкой, в лесу.
— Так чего же мы ждем-то? Идем скорее!
— Конечно, идем, Ванечка. А знаешь, что мне Марья сказала перед смертью?
— Что?
— Наказала мне никуда не уходить с этого места, потому как суженый мой прилетит и спасет нас. Мне странно было слышать это, но она подтвердила – прилетит!
— И прилетел!
— Да, я как только услыхала гром в ясном небе, сразу поняла, что это ты прилетел!
— Господи, какое же это счастье, Аринушка!
— А ты навсегда вернулся или снова улетишь?
— Нет, Аринушка, любовь моя, вернулся навсегда. Вернулся к тебе, к моему сыну и, сейчас я точно знаю это, окончательно вернулся к себе, только придется ненадолго улететь, чтобы решить серьезные вопросы, а потом — сразу назад, сюда и заберу вас с собой. Я не оставлю вас здесь. Потом мы вместе и вернемся.
— Нет, Иванушка, мы будем ждать тебя здесь. Я не все тебе сказала из того, что мне поведала и что наказала Марьюшка. Один из ее строжайших наказов был – никогда, ни при каких условиях, что бы ни случилось, не покидать эти места. Я не могу тебе сейчас всего открыть, но ты поверь мне на слово – это очень важно. Когда-нибудь расскажу все, но не сейчас.
— Аринушка, да как же…
— Все будет хорошо, милый мой, все будет хорошо. Ты за нас не беспокойся, мы теперь никуда уже не денемся, раз ты нашел нас! Ты только поскорее возвращайся. Идем, а то Ванечка проснется. Кормить его надо.
Они подходили к лесу, когда в кармане у Ивана зазвонил телефон спутниковой связи.
-Я слушаю вас, — достав его, ответил Иван, улыбаясь Арине, застывшей с изумленным выражением лица.
Звонил вице-губернатор и сообщил, что поддержка проекта губернатором полная, а куратором назначен он, вице-губернатор.
— Что это? – спросила Арина, с опаской показывая на трубку, когда Иван закончил разговор.
— Об этом и о многом другом, — обняв ее, сказал Иван, — происходящем в мире, я тебе расскажу, да и научу тебя всем этим пользоваться.
— Вот об этом мне и говорила Марья…
— И что она тебе сказала насчет этого? — спросил Иван, боясь услыхать ответ.
— Сказала, чтобы я не сопротивлялась тому, что узнаю через суженого, потому что одна останусь и не смогу нести наш крест и нашу веру так, как несла община. А еще, она сказала, чтобы веру нашу внутри себя несла и помнила ее наказы, а жила бы как все, не выделяясь…
— Мудра, ох, как же мудра она была, Аринушка, — сказал Иван и вновь достал телефонную трубку, — я должен переговорить со своим помощником.
— А где он?
— За тысячи верст отсюда, Аринушка.
— И ты с этой коробочки будешь с ним говорить?!
— С нее! Сам до сих пор удивляюсь этому чуду! – улыбнулся Иван.
— Сергей, привет! – сказал Иван, дождавшись ответа, — Звоню с объекта. С губернатором все решено. Вылетай с юристами и проектировщиками в Петропавловск, как и договаривались. Сразу же решайте вопрос с поездкой проектировщиков сюда, на объект. Передай трубку Анатолию.
— Привет, Анатолий! Итак, все закручиваем по полной программе. Заказываем флот, как договаривались — ловцы, рефижераторы. Есть великолепное место для организации базы. Сюда вылетает Сергей с юристами и проектировщиками, можешь с ними прилететь, глянешь своим глазом.
— Вот еще что, — сказал Иван, выслушав ответ, — обрати внимание на то, что первым же рейсом судна сюда нужно доставить модульные домики для меня и для строителей. Пока не построю дом, в модуле буду жить. Да, я буду жить здесь, на Камчатке. Нет, не на Мальдивах! Модули полностью укомплектовать мебелью и техникой. К началу зимы все это должно уже быть собрано и установлено. Продумайте, какие долгоиграющие продукты из расчета на год нужно привезти судном. Остальное привезу сам вертолетом. Завтра утром вылетаю в Петропавловск, буду работать с властями. Все. До встречи. Пока!
— Ты, когда говорил, был такой чужой…
— Страшный? – засмеялся Иван.
— Нет, совсем не страшный, но совсем другой, не мой. А сейчас ты снова мой.
— Вот это и есть наше жилье, — сказала Арина, указывая на небольшой шалаш, крытый лапником, но Иван не слушал ее. Он смотрел на девочку лет пятнадцати, на руках у которой был ребенок.
— Здравствуй, Танюша, — сказал Иван и протянул руки, чтобы взять ребенка.
— Здравствуйте, — сказал девочка и взглянула на Арину. Арина улыбнулась и кивнула.
— Ну, здравствуй, Иван Иваныч! Здравствуй, сынок! Вот, я и пришел к тебе.
Утром, когда Иван подошел к машине, экипаж был уже готов лететь. По блеску глаз бортмеханика Иван понял, что летчики с утра не ограничились чайком, но возмущаться не появилось желания. Мужики эти, крепкие и привычные к такому, внушали доверие.
— Что, командир, домой полетим? – крикнул летчик, открыв маленькое окошко в кабине.
— Нет, ребята, дом мой здесь, а летим мы на работу.
— Это как скажешь, — согласился летчик, — разве мы против? Дом, так дом.
— Да у нас и самих, в разных… — с улыбкой начал было бортмеханик, но тут же осекся, увидев взгляд Ивана и быстро исчез внутри вертолета.
Поднявшись по лесенке, Иван обернулся и помахал рукой Арине с сыном на руках и Танюшке, стоящим на краю поля.
«Господи, — подумал он, положил вторую руку на грудь и нащупал под рубашкой образок, подаренный Марьей, — ты все можешь. Сделай так, чтобы я вернулся скорее, и пусть эти трое, самые близкие и родные мне теперь на всем белом свете люди, будут счастливы и всегда рядом со мной».