Ночью, миль за пятнадцать до цели Иван остановил судно, лег в дрейф и спустился вниз. Как следует позавтракав, он выбросил всё приготовленное заранее оружие и боеприпасы, кроме одного «калаша» с несколькими дисками, да пистолета в кобуре под мышкой. Спрятав автомат, Иван принял душ, переоделся, поднялся на мост и дал ход.
В бухту сейнер вошел ранним, туманным утром. Двигался, постоянно заглядывая в экран радара. Туман был не очень густой, и пирс открылся метров за триста. Плавно подойдя, Иван прижал сейнер подруливающим устройством к пирсу, и хотел было побежать вниз, чтобы подать конец, но из будки на пирсе, натужно кашляя, вышел человек.
— Эй, прими кончики, — крикнул ему Иван.
— Ты, что ли, Анвар? – спросил человек хриплым, искуренным голосом.
— Прими концы, потом базарить будем.
— Давай, давай концы. Это же сколько вас не было – то, — бубнил про себя мужик, принимая конец, — полгода, а то и поболе…
— Жди здесь, — сказал Иван и, подав концы на пирс, поднялся на мостик. Там он заглушил двигатель и спустился вниз.
— Давненько Вас не видно было, Анвар, — снова начал мужик, но увидев, наконец, лицо Ивана, сделал удивленные глаза.
— А ты кто? – спросил он, — А где Анвар и все остальные?
— Значит так, мужик, — сказал Иван, доставая стодолларовую бумажку, — вот это — тебе на то, чтобы быстро разучился задавать вопросы.
— Понял! — мужик с радостью схватил зеленую бумажку, — как не понять. А то я смотрю – Анвар или не Анвар? Куртка вроде его…
— Вот тебе еще сотня. Я через полчаса уйду, а ты будешь сидеть у трапа, и ни одна мышь чтобы не прошмыгнула! Вернусь – еще дам. А ежели узнаю, что хоть одна живая душа на борт ступала без меня, или болтаешь чего лишнего – убью! Понял?
— Да понял, понял я все. Был бы непонятливым — давно бы уж рыбы съели. С вашим братом…
— Ладно, хватит болтать. Сторожи, сторожи, дорогой!
Быстро переодевшись, Иван сбежал по сходне на пирс и пошел знакомой тропинкой в поселок. В любой другой ситуации Иван никогда бы больше не стал связываться с этим человеком, но сейчас Изида Петровна была единственным, кто мог ему помочь.
— Ой, ты погляди-ка, что творится на белом свете! Вовчик — покойничек нарисовался! Никак, нагулялся? И где ж это тебя носило, голубь сизокрылый? — загремел по домоуправлению ее голос.
— Ладно, ладно, Петровна, — успокоил ее, улыбаясь, Иван, — ты не шуми. Дело у меня к тебе есть.
— Знаю я твое дело, — посерьезнев и прищурив глаза, сказала Изида Петровна, — зарплату, небось, будешь требовать? Так вот, что я тебе скажу…
— Остановись, Петровна! – громко сказал Иван, радуясь в душе тому, что все правильно рассчитал, — Не нужны мне твои деньги.
— А что тебе тогда нужно? – подозрительно глядя на него, спросила Изида Петровна.
— Ну вот, это другое дело. А просьба моя, Изида Петровна, деликатная. Зрители нам не нужны.
— Я поняла. А ну, все кыш! Работать! Нечего тут глазеть. Не в цирке! – крикнула она, разгоняя по кабинетам ею же и встревоженный улей домоуправления.
— Ну вот, мы одни. Говори, Вовчик.
— Разговор у нас будет интересный, но конфиденциальный, — сказал Иван и, вынув из кармана, положил перед Изидой Петровной три сотенные зеленые бумажки.
— Ой, Вовчик… Да я… — начала было Изида Петровна, в мгновение смахнув бумажки куда-то в недра своего синего халата.
— Так вот, Изида Петровна, — не дав ей продолжить, сказал Иван, — мне нужна ваша помощь. Насколько я понимаю, как у домоуправа, с паспортным столом у вас налаженные связи?
— А как же! Конечно налаженные. Там же Валька, Саньки нашего бывшая…
— Мне нужен паспорт. — не слушая ее, продолжал Иван, — Значит, так, сделаете мне его. Всё как положено, со всеми отметками, печатями и пропиской. На имя Ивана Ивановича Петрова.
— Вот тебе деньги. Хватит? — не дожидаясь, когда она придет в себя, продолжил он, выкладывая на стол перед Изидой пачку долларов.
— Хватит, — мгновенно сказала она, и пачка исчезла со стола.
— Сделаешь — дам еще столько, — сказал Иван.
— Все, Вовчик! Считай, что все сделано! Через неделю будет как яичко!
— Нет, ты меня не поняла. Паспорт мне нужен завтра, к обеду!
— Ой, а как же это я…
— Это твоя забота. За срочность, если будет завтра к обеду, получишь еще столько же. Сделаешь?
— Сделаю, Вовчик! – с чувством сказала Изида Петровна, — Убьюсь, а сделаю! Вот я всегда чуяла в тебе большого человека!
— Ага, я это видел, когда в ведомости расписывался…
— Да ладно тебе, старое вспоминать-то!
— Где тут у вас срочное фото?
— А где общежитие. Помнишь еще? Там же и фотография. Ой, да я с тобой пойду, сразу фото заберу и к Вальке пойду.
— Как дела? Меня не спрашивали? – спросил он мужичка на пирсе и, получив отрицательный ответ, сунул ему сотенную, — Иди, отдыхай. А ночью сюда приходи – караулить будешь. Договорились?
— А чего же не договориться? Договорились.
— Только не напейся, не люблю я этого. И как зовут-то тебя?
— Да нет, я свое отпил. Давно уж в рот не беру. Не беспокойся. Степанычем кличут.
На следующий день, к обеду, Иван оставил судно на Степаныча и отправился к Изиде Петровне.
Она уже ждала его и встретила с распростертыми объятьями, от которых Иван предпочел уклониться. Судя по ее виду, все обстояло как нельзя лучше.
— Как наши дела? – спросил Иван.
— Всё сделала, как и обещала! – сияя, сообщила Изида Петровна и, закрыв дверь кабинета, достала из верхнего ящика стола новенькую красную книжку.
Иван открыл ее и внимательно, слово за словом, букву за буквой, долго изучал собственный паспорт.
— Не переживай – там все нормально, всё как положено! — сказала Изида Петровна.
— Ага… — сказал Иван, не отрываясь от своего занятия, — вы мне лучше дайте свой паспорт, я погляжу, как там все прописано.
— Ой, Вовчик, какой ты недоверчивый…
— Так мне с этим паспортом жить дальше. У меня нет другого выхода.
— Все, Изида Петровна, я удовлетворен работой. Вот моя часть договора, — сказал Иван и, вставая, положил на стол две зеленые пачки.
— Вовчик, — тоже встав, почему-то тихо сказала Изида Петровна, — я для тебя… Ты только скажи что, и я все сделаю для тебя!
— Спасибо. Я буду это помнить. Только я очень прошу…
— И не проси, Вовчик, не нужно! Сама знаю, что никому ни слова! Да и не дура же я, чтобы не понимать, что к чему и чем мне это грозит.
— Ну, вот и славно. Тогда – прощай, Изида Петровна. Будь здорова и не поминай лихом! — сказал Иван и поклонился ей.
— Прощай и ты, Вовчик, — сказала растроганная Изида Петровна и попыталась тоже поклониться, но живот не дал ей сделать этого, и она просто промокнула что-то под глазами углом воротничка своего универсального синего халата.
— Всё, — сказал себе Иван, выйдя из домоуправления, — теперь я – свободный человек. Что вот только делать с этой свободой?
Потом, гораздо позже, Иван часто думал о том, почему в тот момент он поступил так, а не иначе. И все же, он сделал именно так – пошел в отделение милиции, к Татьяне…
— Как доложить? — спросил сержант, сидящий за стеклянной перегородкой дежурки.
— Скажите, что Владимир — покойничек пришел, — улыбнулся Иван, — она поймет.
— А я часто вспоминала вас, — сказала, краснея и указывая на стул возле стола, Татьяна, — куда вы пропали?
— Рассказать?
— Ну, конечно же! Вы же в розыске! Сразу же после вашего исчезновения пришла ориентировка на розыск. Вас же ищут!
— Тогда предлагаю прогуляться, а то что-то не хочется в помещении сидеть в такой прекрасный день.
— Хорошо, минут через десять я выйду. Ждите меня внизу. Как раз, у нас обеденный перерыв.
— Ну вот, я свободна и готова выслушать.
— Где мы сможем сесть и поговорить? — спросил Иван.
— Идем на берег моря.
На берегу, сев на утерянное каким-то лесовозом и зализанное до блеска волнами бревно, они долго молчали, слушая тихий плеск небольшой волны.
— Так что, — спросил Иван, — все рассказывать? Долго будет.
— Ничего, я готова слушать.
Иван говорил долго. Сначала он старался что-то обходить, что-то сглаживать, но постепенно, входя в кураж, стал рассказывать все и даже с некоторыми эмоциями.
Когда Иван закончил свой рассказ, Татьяна молчала какое-то время, глядя на воду перед собой.
— Тебе что-нибудь говорит имя Иван Иванович Петров? — неожиданно спросила она.
— А что? – несколько растерявшись, вопросом на вопрос ответил Иван.
— Да нет, ничего. Просто на это имя вчера был незаконно выписан паспорт, а паспортистка у нас в разработке. Человек, предъявивший этот паспорт, будет немедленно арестован… Я сегодня отправила ориентировку.
— Ну, надо же… — только и нашелся, что сказать Иван.
— Ответь мне еще на один вопрос. — сказала Татьяна, — А имя Иван Николаевич Соколов тебе говорит что-нибудь?
— И на него тоже паспорт выписала эта паспортистка? – засмеялся Иван.
— Нет, — тихо и серьезно сказала Татьяна, — это твое настоящее имя.
— Откуда ты это знаешь?
— В ориентировке было указано. В Северокурильске заведено разыскное дело и в нем – твой паспорт. Моряки с судна, на котором ты работал, перед отходом заявили о твоей пропаже.
— Дела… — сказал Иван, — А судно-то откуда?
— Из Владивостока.
— Значит, мне нужно туда.
— Но сначала в Северокурильск. Там нужно вернуть тебя в нормальные граждане. Сейчас ты не сможешь ничего сделать, даже шагу не сделаешь без проблем.
— Ну… варианты есть! – засмеялся Иван.
— Ты о деньгах? Наверное да, но и с этим тоже не все так просто. Можно встрять в большую и тяжелую историю, и тогда мало уж не покажется…
— Ты мне скажи, — продолжила после долгой паузы Татьяна, — ты смог бы мне еще раз рассказать все это под протокол?
— А ты считаешь, что это нужно?
— Да. Чтобы закрыть дело, мне нужно будет предъявить тебя, твои показания, доказательства по делу и добровольную сдачу денег.
— И ты считаешь, что я должен все это сделать?
— Да. Все это ты должен сделать потому, что это единственный способ для тебя целым и невредимым выйти из этого кошмара. Все остальные пути ведут в темноту и к метанию по замкнутому кругу, из которого ты уже не выберешься.
— А если я скажу, что не готов все это сделать, что будет?
— В этом случае мы сейчас прощаемся, и каждый делает то, что он считает нужным.
— То есть, ты меня ловишь?
— Я уже ответила – каждый делает то, что считает нужным.
— А если я соглашаюсь?
— Тогда мы идем сейчас в отделение, я дам тебе кое-какие бланки. Ты их заполнишь, а завтра утром мы с тобой встречаемся, чтобы оформить твои показания и протокол о добровольной сдаче денег и ценностей. И тебе нужно будет описать все, что ты мне рассказал, как можно подробнее
— И про деньги?
— Именно! Про них и про оружие – особенно!
— И что со мной будет? — спросил Иван.
— Думаю, ничего, если все это будет оформлено как добровольная сдача и оказание помощи следствию.
— А есть гарантия того, что все именно так и будет оформлено?
— Есть, но только в том случае, если все это будет сделано в Северокурильске, и сделаю все это я сама. Начальник управления – мой хороший товарищ, он все поймет и поможет.
— Хорошо, Таня… Тебе я верю. Я согласен.
— Тогда идем сейчас со мной, а завтра утром я приду на пирс, к тебе на судно. Там и определимся с нашими дальнейшими действиями.
— Жди меня здесь, — сказала Татьяна у входа в отделение милиции.
Минут через пять она вышла со стопкой бумаг и свернутым вчетверо листком.
— Здесь — список номеров купюр, которые в розыске, если это тебе интересно. Завтра вернешь мне его. Внимательно с ним, а то мне неприятности грозят большие, если потеряю.
На судне Иван сразу бросился к тайнику и достал оттуда деньги. Перебирая пачку за пачкой в банковской упаковке, он откладывал в сторону те, что были в списке. Через час — полтора, перед ним лежали две стопки. Побольше стопка была из тех, что значились в списке. Всего там оказалось три с половиной миллиона долларов. В другой стопке было чуть больше полутора миллионов.
«Ну, а эти-то я уж точно не отдам!» — подумал Иван и, сложив «чистые деньги» в дипломат, положил туда же мешочек с камнями и конверт с пластиковыми карточками.
Татьяна пришла утром, как и договаривались. Она была не одна.
— Привет! – сказала она в ответ на приветствие Ивана, — я не одна. Нас будет охранять Сережа. От греха подальше, пусть побудет с нами, пока не сдадим все.
Почти до обеда они работали с Татьяной. Прочтя то, что написал с вечера Иван, она задавала ему дополнительные вопросы и заполняла протокол. Потом они осматривали судно, и Татьяна делала отметки в своей записной книжке, когда Иван показывал ей места всех описанных им событий.
Затем, накормив Татьяну и Сергея обедом, Иван получил от них солидную порцию приятных слов и предложил сниматься. Все согласились, что теперь – пора.
В Северокурильск пришли ранним утром. Иван, пройдя узкий вход, осмотрел причалы в бинокль и выбрал место между двумя большими траулерами. Когда Сергей положил концы на причальные пушки и Иван обтягивал их лебедками, к борту подошел мужчина в морской фуражке.
— Кто такие, зачем встали к этому причалу и как надолго?
— У нас особое дело, — сказала из-за плеча Ивана неожиданно оказавшаяся рядом Татьяна, показывая мужчине свое удостоверение.
— Понял. Вопросов не имею, только вот, причал завтра к вечеру нужно освободить, сюда после отхода этих траулеров будут ставить большое судно – перегрузчик.
В управление шли все втроем. Впереди с папкой для бумаг шла Татьяна, за ней с рюкзаком – Иван, а следом – Сергей в форме и с коротким автоматом подмышкой.
— Вы посидите здесь, — сказала Татьяна, когда они вошли в приемную начальника, — я позову.
Сидели долго, Иван с вещмешком у ног и Сергей с автоматом на коленях. Секретарша, строчившая на печатной машинке, изредка с любопытством поглядывала на них. Иван тоже поглядывал на нее и все никак не мог взять в толк, зачем ей компьютер на столе, если печатает все равно на машинке?
Дверь в кабинет начальника открылась.
— Заходи, Иван, — сказал Татьяна.
Ну, герой, здравствуй! – подавая ему обе руки, шагнул навстречу седой подполковник, — Почитал я. Хоть роман пиши. Это что, деньги?
— Да, — сказал Иван, отвечая на рукопожатие.
— Ты утверждаешь, что ты добровольно сдаешь эти деньги? — крепко держа руку Ивана, спросил начальник.
— Да, сдаю, — ответил Иван, начиная нервничать.
— Имя свое знаешь? – неожиданно спросил подполковник, отпуская руки Ивана
— Теперь знаю.
— А еще что о себе знаешь?
— Ничего.
— Вот и ладно, — сказал подполковник, — это мы сейчас поправим. Садись. Вот тебе твое розыскное дело, ты его почитай пока, а мы тут делом займемся кое-каким.
Он позвонил куда-то, и в кабинет вошли двое – мужчина и женщина в штатском. Они высыпали деньги на стол, и стали внимательно изучать их, разглядывая через лупу, в свете лампы с синим светом. Потом они долго сличали номера с теми, что были в их списке.
Иван всего этого не видел, погрузившись в отпечатанные на машинках и на компьютерах страницы. Информации о нем в деле было не так уж и много. Главное – он работал третьим помощником капитана на рефрижераторе – перегрузчике и жил во Владивостоке. Как и что с ним случилось, в деле ничего не было сказано. Получалось, что он просто исчез и не оставил никаких следов. Все попытки следователя что-нибудь найти, не дали результатов. Никто ничего не видел.
«А скорее всего, — подумал Иван, — кто-нибудь да видел, но все боялись Анвара с его головорезами, потому и молчали».
— Всё, Степан Степанович, — прервал его мысли голос одного из считающих деньги, — всё точно совпадает — это они. Все до единой купюры, даже не распечатали их.
— Ну что, Никита, — сказал ему подполковник, — давай, оформляй сдачу денег и закрытие дела по розыску.
— Понял, — сказал следователь и повернулся к Ивану, — идем?
— Ага, — сказал Иван и, повернувшись к подполковнику, подал ему руку – спасибо вам!
— Это тебе, дорогой, спасибо! Сразу два дела нам закрыл, да каких! Знаешь, сколько мы за этими деньгами охотились?!
Все дела и формальности были закончены на следующий день, на сейнере. Вместе со следователем и Татьяной они собрали все спрятанное Иваном оружие и боеприпасы, и следователь, пожав всем руки, уехал.
Иван остался на сейнере, в состоянии полной растерянности. Он разглядывал свой, чуть потрепанный уже, документ. На красной корочке было вытеснено «Паспорт моряка».
«Судно заберут под охрану только завтра утром, а что мне сегодня делать?» — думал Иван. Находиться на борту в этот вечер у него просто не было сил. Все в нем требовало какого-то выхода, разрядки. Он не мог ни сидеть, ни лежать.
Приняв душ, Иван быстро оделся, сунул в карман фонарь- электрошокер, несколько сотенных бумажек, и направившись было на выход, вернулся и достал из – под матраца пистолет.
«На всякий случай. Мало ли чего может случиться», — подумал он, сунул его за пояс со спины и сошел на пирс.
— Степаныч, — крикнул он, поравнявшись со сторожкой, — ты здесь?
— А куда же мне деться то? Здесь я, — послышался голос и дверь открылась.
— Степаныч, я пойду прогуляюсь, а ты тут присмотри за моим крейсером, хорошо?
— А чего же не присмотреть, конечно же, присмотрю.
— А куда бы мне тут можно было прогуляться?
— Так в «Аэлиту», куда же еще-то? Там все прогуливаются. Больше негде.
— А где это?
— Ты вот иди прямо по улице и не промахнешься!
— Понял, Степаныч, — сказал Иван и протянул ему сотенную бумажку.
— Спасибо тебе, мил человек, за щедрость. Ты это… поосторожнее там. Увидят, что деньгами соришь – могут и нагрубить как-нибудь в темном переулке…
— Ничего, Степаныч, я знаю, как здесь грубят. Довелось попробовать. Так что, пусть грубят, я тоже не смолчу, ежели чего. Спасибо за предупреждение.
Иван выбрал столик в углу, откуда ему был виден весь зал и вход. Народ только — только начал собираться, музыканты на маленькой эстрадке в углу с важным видом, лениво распаковывали свои инструменты.
Бармен за стойкой показался Ивану знакомым. Он тоже узнал Ивана, судя по тому, как часто он поглядывал в сторону Ивана.
— Что будем заказывать? – оторвал его тонкий голосок официантки.
Иван поднял на нее глаза. Тоненькая, практически бесцветная девочка в смешной и как-то странно торчащей в разные стороны миниюбке из грубой ткани, с таким же смешным белым передником, абсолютно совпадающим с юбкой по степени нелепости, она была похожа на кого угодно, только не на официантку. Ей бы пошло быть студенткой на студенческом капустнике, а для официантки явно не хватало пышной груди, таких же пышных бедер и нахальных глаз, как показалось Ивану.
— Так что, заказываем что-нибудь или пока помечтаем? — напомнила о себе девочка.
— Простите. Закуску на ваш вкус, а пить буду водку. И еще – принесите графин чистой холодной воды.
Когда принесли водку и воду, Иван налил себе полную рюмку, но пить не стал. Внезапно, очень остро, почти физически он почувствовал опасность. Исходила она от бармена. К нему подошли двое – высокий худой парень лет двадцати пяти и низкий, довольно накаченный крепыш лет тридцати. Переговариваясь с барменом, они украдкой поглядывали на Ивана.
«Обстановка сгущается, — подумал Иван, — рановато я решил разговляться, придется еще немножко попоститься».
Взяв в руку рюмку, Иван сделал вид, что выпил водку и незаметно, держа в другой руке фужер, вылил водку в него.
Когда принесли закуску, графин был на треть пуст, а фужер полон. Съев салат, Иван вылил водку из фужера в салатницу. Те двое сели за столик у выхода и потягивали пиво, делая вид, что слушают музыкантов. От взглядов, которые они время от времени бросали в сторону Ивана, у него пробегал холодок по спине. Он понял, что встречи с ними ему не миновать, а значит, он должен быть максимально к ней готовым.
Постепенно опустошая тарелки и графинчик, Иван незаметно переложил шокер в карман брюк. Народ к тому времени гулял уже в полную силу. Музыка гремела на всю мощь больших динамиков, стоящих вдоль стены, и масса разгоряченных тел в такт колыхалась на пятаке перед эстрадой.
Иван сделал знак официантке, пробегавшей мимо, и она подошла к нему.
— Счет, пожалуйста, — сказал ей Иван.
Посмотрев в принесенную ею серую бумажку на блюдце, Иван положил на нее две стодолларовые купюры.
— Ой, — девочка сделала круглые глаза, — спасибо!
— Спасибо и вам, — сказал Иван и, чуть покачиваясь, пошел к выходу.
На улице было темно и тихо. Стараясь ступать как можно тише, он прислушивался к тому, что творится сзади. За ним шли.
Иван достал пистолет и переложил его за пояс спереди, сняв с предохранителя. Шокер взял в руку так, чтобы он был в рукаве.
— Эй, красавчик, погоди немного, — раздалось сзади, — разговор есть.
Иван остановился и повернулся. Те двое, из ресторана, были метрах в пяти.
— Я слушаю вас.
— Закурить у тебя нет, случайно? Надоело нам своё, твоего захотелось.
— Нет, не повезло вам сегодня. Я не курю.
— Нет, ты понял, — куражился высокий, — нам не повезло!
— Так это он точно ошибся, — сказал крепыш, — это ему повезло уже один раз, оказался живучим, а в этот раз уж точно не повезет.
— Ну да, два раза же не может так повезти! – засмеялся долговязый, и в руке его блеснул металл.
— Ребята, я человек мирный, — сказал Иван, выставив в левой руке электрошокер, а правой взявшись за рукоятку пистолета, — но вы меня заставляете…
— Ах ты, су-ука, ты еще и угрожаешь! — прошипел длинный и шагнул к Ивану.
Иван включил фонарь, дав яркий луч длинному в глаза. Мгновения, на которое тот растерялся, хватило для того, чтобы прижать шокер к его груди. Через пару секунд Иван отскочил от падающего тела и направил свет на крепыша. Тот уже достал пистолет, но направить его на Ивана не успел. Иван мгновенно выхватил из-за пояса и направил на крепыша пистолет.
— Стреляю! — тихо сказал он.
— Стреляй! — сказал крепыш и поднял пистолет, но нажать на курок не успел. Иван выстрелил. Простреленная рука нападавшего неестественно переломилась, и оружие упало на землю, выстрелив от удара. Иван ощутил легкое жжение на ноге и одновременно услыхал вскрик длинного, лежащего сзади.
— Ах, ты… — завыл крепыш, и перед лицом Ивана мелькнул нож.
Иван успел отшатнуться и, не целясь, выстрелил перед собой. Крепыш застонал и согнулся пополам. Иван не стал ждать, когда он упадет, и быстрым шагом пошел на судно. Сердце отчаянно колотилось.
— И как, хорошо погулял? — спросил Степаныч, сидящий на сходне.
— Отлично, Степаныч.
— Никто не привязался?
— Да нет, тихо было.
— Странно. Везучий ты такой, значит!
— Ага. Степаныч, у меня к тебе просьба есть.
— Говори.
— Ты не поспи сегодня. Покарауль меня. Если кто будет подходить к пирсу, ты мне дай знать, нажми вот на это, — сказал Иван, показывая кнопку и протягивая Степанычу сотенную бумажку.
— Понима-аю. Все понимаю. Я как раз сегодня выспался хорошо днем. Чего же не покараулить хорошего человека, покараулю.
— Вот и ладно. Утром свидимся.
— Ага. Ты спи спокойно, все будет хорошо.
Уснуть Ивану удалось с трудом. Так, одетым, он и заснул на не расстеленной кровати. Когда раздался звонок, в иллюминатор уже светило солнце. Иван вскочил и, сунув пистолет в карман, вышел на палубу.
У сходни стоял милицейский уазик с открытой передней дверью. В нем сидел милиционер.
— Это к тебе, — растерянно сказал Степаныч.
— Иван Николаевич Соколов? — спросил второй милиционер, стоящий рядом со сходней.
— Да, это я, — ответил Иван.
— Собирайтесь. Я должен доставить вас в управление.
— С вещами?
— Да.
— А…
— Быстро, времени очень мало.
Вернувшись в каюту, Иван дрожащими руками застегивал пуговицы куртки. Подумав немного, он взял дипломат с деньгами, конверт и мешочек с камнями.
«Сдам. Все одно, не пригодятся больше», — подумал он.
— Вот и погулял на свободе. Недолго длилось счастье, да и было ли оно? – громко сказал он, поглядевшись в зеркало и, бросив пистолет в иллюминатор на противоположном от пирса борту, твердым шагом пошел на выход.
«Отдохнули, погуляли, постреляли», — сложились в мыслях Ивана слова и тупо, помимо воли, повторялись раз за разом.