Вздохнув, Иван на всякий случай перенес мешки в подъезд и пошел осматривать помещения. Судя по тому, в каком состоянии были скрипучие деревянные лестницы в подъезде, дом покинули не более пяти лет назад. Дух нежилого помещения уже поселился в доме, но саморазрушение еще не вступило в ту стадию, когда все стремительно разваливается и постепенно исчезает.
Странно всё это происходит. Живут люди в доме, и стоит дом десятилетиями, а то и столетиями, но стоит только людям уйти, как жизнь дома останавливается. Какое-то время он еще стоит в надежде, что люди вернутся, а потом разом, стремительно и неотвратимо, начинает разваливаться. Полы быстро сгнивают, сквозь них прорастает полынь. Кладка напитывается влагой и зимние морозы рвут ее. Ветра и дожди делают свою работу методично и неотвратимо. Дом постепенно разрушается, и вскоре на его месте остаются жалкие развалины. Потом исчезнут и они…
Так думал Иван, обходя комнаты первого, а затем и второго этажа. Ему сразу понравилась небольшая однокомнатная квартира на втором. Там жили хорошие хозяева. В ней чувствовался уют. Большая печь, пыльная кушетка, два стула и стол. Что еще нужно?
— На первое время, — громко сказал сам себе Иван, — вполне неплохо! С чего начнем обживаться?
Подумав немного, решил, что прежде всего, нужно приготовить место, на котором ему придется спать. Матрац на кушетке был дырявый, старая вата вылезла. Иван взял его, вынес на улицу и там, хорошенько выбив палкой пыль, оставил сушиться на солнце.
Во дворе дома было ветхое, покосившееся сооружение с несколькими дверями. Открыв одну, Иван увидел, что там полно дров. Вскрыв вторую дверь, обнаружил то же самое. Одной задачей стало меньше. Теперь оставалось разобраться с тем, что ему дали с собой.
В первом мешке оказалась картошка. Немного, с пару ведер. Поверх картошки лежал небольшой, килограмма на три, полотняный мешок с фасолью. Отдельно, в чистую тряпку был завернут большой каравай хлеба.
Во втором мешке, вместе со старым лоскутным одеялом лежала серая полотняная наволочка, которую нужно набить чем-нибудь. Там же оказалась и старая, почерневшая от времени и долгого использования посуда – деревянная ложка, глиняный горшок и глиняная кружка.
В третьем мешке — очень старый, местами совсем лысый овчинный полушубок, такая же шапка с одним ухом и кривые, полуистертые, с несколькими заплатами, валенки.
— Вот, спасибо, мужики, — засмеялся вслух Иван, — с обновой я!
«А с другой стороны, — подумал он, — кто знает, что будет дальше? Может быть, эти вещи мне жизнь спасут?»
Главный подарок, настоящее богатство оказалось в том, тяжелом свертке. Топор без топорища, молоток без ручки, моток суровых, явно самодельных ниток, большая игла и главное – нож! Тот самый, острейший нож, что он успел поднять с палубы тонущего сейнера. Мужики вернули ему его. Это был царский подарок!
«Как же я по картошечке соскучился вареной, а может быть и печеной! – подумал Иван, занося мешок в выбранную комнату, — сегодня обязательно сделаю себе праздник!»
Однако тут же он понял, что мечте этой не скоро суждено стать реальностью, потому что огня-то у него и не было! Дров – тьма вокруг, а разжечь нечем.
-«Вот так задача…» — подумал он, растерянно глядя на печь. Чтобы ее разжечь, нужны спички, зажигалка, огниво, палочки какие-то специальные, дощечки или еще что-то такое, чего он и не знал. Ничего из этого у него не было.
«А еще, — рассуждал про себя, — увеличительное стекло неплохо бы… Стоп! Поселок, да еще и рыбозавод. Наверняка, можно найти или очки разбитые, или стекло какое-нибудь от прибора. Нужно немедленно идти и искать!
Так и сделал. Внимательно, метр за метром, Иван осматривал квартиры в доме. Не найдя ничего, пошел к баракам. Там также ничего похожего не было. Оставался рыбозавод. Иван уже стал беспокоиться – еще немного и солнце сядет…
Обследовать до наступления сумерек удалось только часть первого здания. Без результата. Пришлось возвращаться.
Ночь была беспокойная. Иван часто просыпался от каких-то шорохов, непонятных звуков. В комнате были мыши. Иван чувствовал их, слышал их, но кроме того, что стучал по полу башмаком, ничего предпринять не мог.
Утром, когда проснулся, солнце уже ярко светило в пыльное окно. Иван встал и осмотрелся. Лежащий на столе хлеб был объеден с одного бока. Выругавшись, срезал ножом объеденную часть и выбросил в окно. Отрезав ломоть, с удовольствием съел его. Запивать было нечем.
«Вот и еще задача, — подумал Иван, — найти воду».
Продолжить обследование и поиск решил с того места, которым закончил вчера. Метр за метром, тщательно осматривал то, что когда-то было рыбоконсервным заводом.
Ленты транспортеров провисли, через трещины в бетонном полу кое-где успела пробиться трава. Под низкими сводами летали птицы, залетевшие в цех через то ли разбитые, то ли самостоятельно лопнувшие стекла узких, длинных окон в верхней части цеха. Когда-то совершеннейшее, хитроумное рыборазделочное оборудование, местами оно было безжалостно раскурочено ради чего-то ценного, по мнению сделавшего это.
Иван медленно брел вдоль конвейера, мысленно представляя себе, как женщины в белых халатах и резиновых сапогах быстро и ловко укладывают кусочки рыбы, медленно плывущие на конвейерной ленте, в баночки. Где он слышал его? Звук подаваемой по длинному желобу к укладчицам, а от них – к закаточной машине, жестяной банки стоял в его ушах.
И тут, взгляд его упал на большой серый шкаф возле закатывающего автомата, у жерла которого сгрудилась цепочка ржавых уже баночек.
— Привет, стеклышко! – громко и радостно сказал Иван. – Вот, я тебя и нашел!
В верхней части шкафа был круглый глазок диаметром сантиметров десять, с выпуклым стеклом, за которым виднелись цифры счетчика. Вынуть его оказалось делом пяти минут.
«Ломать — не строить», — подумал Иван.
Итак, первая задача решена, теперь – вода. Да и вообще, этот день он решил посвятить обследованию завода и всего, что есть вокруг.
Второй цех оказался засолочным. Два огромных бетонные чана — бассейна посреди цеха и штабеля почерневших уже от времени деревянных бочек. Длинные столы из толстенных широких плах, на которых разделывали рыбу, стояли как новые.
«Лиственница, — подумал Иван, — что ей сделается? Нужно будет запомнить на случай, если доски вдруг понадобятся.»
Пройдя по цеху, Иван вышел и направился к небольшому, отдельно стоящему зданию. В нем оказались два больших, наполовину разобранных дизеля. Когда-то это было электростанцией. Прихватив добычу, большую кувалду, Иван пошел вдоль берега, по сильно заросшей грунтовой дороге.
Дорога была прямая, словно кто-то провел ее по линейке, и вела в лес. Иван подумал, что не зря ее проложили. Что-то там должно быть. Минут десять шел он по дорожке, и собирался было повернуть назад, когда впереди показалось открытое пространство.
Ускорив шаг, через несколько минут Иван оказался на большой поляне. Посреди поляны стояло совсем небольшое кирпичное здание, похожее на трансформаторную будку, но с окнами. Главное же было не это! За будкой шумела перекатом довольно солидная речка! Иван бегом кинулся туда, к воде. Упав плашмя на каменистый берег, он жадно пил вкуснейшую, холодную, кристально чистую воду и никак не мог напиться. Глубина речки, судя по перекатам, была не больше метра, а ширина — метров десять. Бурный на перекате, поток становился степенным и спокойным ниже, на небольшой заводи.
— Что и требовалось! — вытираясь рукавом, громко сказал Иван, — Поживем еще, ребята! Вода есть, с дровами все ясно, огонь добуду.
В этот момент Ивану показалось, что в воде что-то мелькнуло. Он замер и стал вглядываться в воду. Присмотревшись, Иван увидел, что в воде стоит рыба! Это была крупная рыба и ее было много! Рыбины стояли в воде, почти у самого дна и шевелили плавниками. Внезапно, словно по команде, они разом двинулись вперед, против течения.
Первое желание было – войти в воду и немедленно поймать хоть одну рыбу, но Иван сдержался, решив сначала разобраться с огнем и закончить обход. Рыба, рассудил он, никуда не денется от него.
Кирпичное сооружение оказалось ничем иным, как водозабором. Там были установлены два больших электрических насоса и, что удивило Ивана, один из них использовался недавно. Это было видно по тому, что на нем не оказалось пыли, все кабели подсоединены, а приборы протерты. Второй насос, наполовину разобранный, покрывал густой слой пыли.
«Загадка… — подумал Иван, — электричества нет, а кому-то понадобилось протирать такой мощный электрический насос. Зачем?»
Выйдя из насосной, пошел к цехам, но заходить не стал. Его интересовал пирс. Сооружение было добротное, сделанное не наспех. Разрушения совершенно не коснулись его. Только мощные швартовные палы[1], к которым привязывались суда, поржавели. Широкий бетонный пирс уходил в море метров на двести. Глубина вдоль пирса была не более полутора – двух метров до середины его, а затем увеличивалась метров до шести-восьми. В совершенно спокойной, прозрачной воде виднелись большие кусты морской капусты, темными языками тянущейся к поверхности, да валуны с темными пятнами морских ежей на них. Если приглядеться, можно было разглядеть на дне небольшие морские звезды.
Иван шел вдоль пирса, вглядываясь в воду и думая о том, как сейнеры и суда — перегрузчики, привозившие тару, соль, оливковое масло и прочие необходимые составляющие продукции рыбозавода, подходили сюда, швартовались, разгружались, грузились продукцией завода и снова уходили, давая прощальные гудки. Потом, внезапно, все затихло, и жизнь завода оборвалась… А может быть, это случилось не внезапно, а постепенно, словно тяжко болело и в конце концов умерло? Люди просто стали покидать это место, и оно осталось пустым, никому не нужным.
Постояв на оголовке, Иван пошел назад и вдруг остановился, как вкопанный. На причале лежал окурок. Обычный, измусоленный окурок «Беломора». Что в нем особенного? Да ничего, если не принимать во внимание то, что он был брошен совсем недавно. Словно ищейка, пущенная по следу, Иван стал осматривать все вокруг, метр за метром. И не напрасно.
Свежие царапины на привальном брусе, еще пара свежих окурков, но уже от сигарет… Все стало ясно. Совсем недавно, с неделю, может быть, здесь были люди.
«Судя по всему, стояли не очень долго, иначе окурков было бы больше», — рассуждал Иван, продолжая осматривать пирс. Главная же мысль оставалась без ответа – кто и зачем сюда приходил, и придут ли еще раз?
«А может быть, стоит написать или выложить чем-нибудь надпись на пирсе о том, что я здесь? Придут снова и увидят. – подумал Иван, но сразу же отмел эту мысль, вспомнив головорезов с «кавасаки», — Нет, сначала я должен увидеть их».
Взволнованный, сел на большой металлический ящик и задумался, глядя перед собой. Посидев минут пять, ощутил противное урчание в животе и вспомнил, зачем ходил. В кармане лежало увеличительное стекло. Нужно было идти домой, разжечь огонь и приготовить что-нибудь горячее. При мысли о вареной картошке, Иван ощутил легкую тошноту и встал.
Положив кувалду на плечо, зашагал к дому. Неожиданно, его внимание привлекло небольшое, приземистое здание с высокой металлической трубой, котельная. Иван решил заглянуть в нее.
То, что он там увидел, поразило его – в кочегарке стояли два небольших котла, но главное, что привело его в состояние эйфории – очень большой, тонн на десять, доверху набитый углем бункер! Кое-где, в нанесенной пыли, уже выросла трава, но уголь был в прекрасном состоянии!
«Для отопления завода нужно было намного больше, а это – остатки», — подумал Иван.
В кочегарке оказалась небольшая комната — выгородка с топчаном для кочегаров, небольшим металлическим столом, парой табуретов и полкой. Иван радостно присвистнул и понял, что нашел главное – место, в котором прекрасно сможет зимовать! Мысль работала быстро и четко. Прежде всего, нужно было перенести все свое нехитрое имущество сюда и начать обживаться. Вот этим он и решил заняться в ближайшие дни!
— Итак, цели определены, задачи поставлены. За дело, товарищи! – громко сказал он себе где-то, когда-то услышанные слова, — Время не ждет!
За котлом нашлась старая, ржавая тачка с раздолбанным стальным колесом, пара ломиков и лопата с кривым черенком. Взявшись за рукоятки, Иван покатил тачку, громыхая по каменистой тропе, к дому.
Пришлось делать пару рейсов. Сначала он вывез то, что ему дали, а потом – матрац. Отдышавшись, Иван остановил взгляд на штабеле огнеупорного кирпича в углу, за котлом. Почти мгновенно родилась мысль и, вскочив, вновь погнал тачку, предварительно положив в нее кривой ломик, к дому. Войдя в первую же квартиру на первом этаже ближайшего дома, выломал из печи дверцы, чугунную плиту и выбил заслонку.
«Кирпич есть, глину найду у речки, — рассуждал Иван про себя, — кто мне помешает сложить печь? Никто. Дымоход выведу прямо в топку котла, и дым в трубе будет успевать остывать, снаружи его не будет видно».
Огонь добыть получилось не сразу. Солнце то появлялось ненадолго, то исчезало в облаках. Наконец, вата начала тлеть, и Иван стал осторожно раздувать ее до тех пор, пока комок не вспыхнул. Сложенный из щепок и сухих веток костер весело запылал.
-Ур-ра! – что есть мочи закричал Иван, — живем!
Положив в весело потрескивающий костер веток покрупнее, вернулся с тачкой к дому и привез оттуда дров. Костер теперь горел ровно и жарко. Иван пошел в кочегарку и, взяв примеченный ранее старый угловатый чайник, стоявший на ящике в углу, быстрым шагом пошел к речке. При этом не забыл прихватить три картофелины. Отдраив там чайник добела песком, Иван вымыл картофелины и почти бегом вернулся к кочегарке. Какое же это наслаждение – есть горячую вареную картошку, запивая ее «бульоном», в котором она варилась!
«Просто неземная еда!» — думал Иван и, обжигая кончики пальцев, чистил кожуру, дул на картофелину и перебрасывал ее из ладони в ладонь. Откусывая понемножку, растягивал удовольствие. Насытившись, решил не тянуть время и сразу же начать работу.
Прежде всего, предстояло найти глину. Поиски были довольно долгими, но, как он и предполагал, недалеко от речки, под тонким слоем дерна оказалась прекрасная глина. Иван ломиком отковыривал большие комки и бросал в тачку. Солнце уже шло на закат, когда на полу кочегарки выросла большая куча глины и такая же – песка. Осталось только привезти воды. Это была задача из задач…
Иван вновь сходил за водой и, вскипятив чайник, сел возле костра. Глядя на огонь и с удовольствием запивая кипятком хлеб, он старался понять, что из виденного в цехах может помочь ему в поисках емкости… Сознание само немедленно предоставило ему ответ – бочки! Да, множество бочек лежало во втором цехе. Есть! Иван встал и, подбросив дров в огонь, направился к цеху.
Бочки были тяжелые, Иван с трудом ворочал их, выбирая те, что выглядели получше. Отобрав три, взял одну из них и покатил к речке. Еще не доехав, он понял, что вряд ли сможет что-нибудь сделать. Во-первых, нечем наливать воду в бочку, но главное – не везти же бочку на тачке стоя. Это было нереально, сил на такое не хватит. Только катить, но для этого нужна верхняя крышка. Где ее взять?
-«Стоп! Если в цеху есть бочки, значит должны быть и крышки к ним!» – подумал Иван и быстрым шагом вернулся в цех.
И действительно, крышки — донья с пробками лежали большим штабелем рядом с бочками. Взяв одну, Иван пошел в консервный цех и там подобрал кожух от какого-то устройства, вполне пригодный для использования в качестве ковша, объемом литра на три-четыре.
Довольно насвистывая, вернулся к реке, зачерпнул воды, вылил ее в бочку и открыл рот от удивления — вода совершенно свободно выливалась из щелей. Клепка бочки рассохлась. Иван озадаченно почесал затылок, но решение пришло быстро. Раздевшись, скатил бочку в воду. Вода была очень холодная. Поставив бочку на более глубокое место, оставил ее там. Теперь нужно было ждать до утра. Бегом вернулся к костру и согрел воды.
В эту ночь, набегавшись и натаскавшись тяжестей за день, Иван спал как убитый. Утром проснулся с болью в мышцах. Костер, с вечера разложенный с добавлением угля возле открытой дверцы одного из котлов, еще тлел, и Иван быстро оживил его. Тяга была хорошая, почти весь дым уходил в топку котла. Иван вышел на улицу и взглянул вверх. В трубе дыма не было видно.
Бочка, заполненная водой, была слишком тяжела. Подкатив ее на мелкое место, Иван отлил из нее больше половины и осторожно, наклонив и перекатывая по мелким камням, выкатил на берег. Взяв черпак, наполнил бочку. Течи не было – бочка разбухла.
Теперь нужно было вставить крышку. Иван положил ее сверху, но она не проходила. Подумав немного, пошел в кочегарку за инструментом.
Стуча молотком по топору, Иван сдвинул обруч к торцу, ослабив тем самым клепку, и вода потекла из щелей, зато донце, из которого Иван предварительно выбил пробку, легло в скошенный край торца бочки. Постучав по нему, Иван добился того, что дно вошло в специальный паз. Теперь осталось только вернуть на место обруч и все! Бочка готова! Снова наполнив ее с помощью черпака, Иван забил пробку.
— Так, милая, — с удовольствием куражился Иван, — а не прилечь ли нам на бочок? Вот так! А теперь покатимся?
Это было гораздо труднее, чем представлялось вначале – катить полную столитровую бочку. Пришлось раза три отдыхать, но когда бочка оказалась в кочегарке, радости не было предела. Отдохнув немного, Иван вернулся в цех и вывез к ручью еще две бочки. Донья вставил перед тем, как уйти, уже в воде. Впереди — целый день!
Обжигаясь, Иван с наслаждением потягивал кипяток и размышлял о том, где и как сделать печку. Комната для кочегаров находилась как раз напротив одной из печей и, если выложить ее там, то до печи нужно будет протянуть трубу метра четыре. Иван не сомневался в том, что найдет такую в цеху. Именно с этого и решил начать. Поиски был недолгими. Почти сразу, в консервном цеху он увидел вентиляционный короб, идущий по всему периметру. Разобрать часть и взять отрезок нужной длины не составило труда. Довольный собой, Иван нес его на плече.
Вскоре работа закипела. Выбив ломиком часть тонкой кирпичной стенки в комнатке, размешал глиняный раствор с речным песком и стал укладывать фундамент печи. Работа шла споро, и вскоре печь стала приобретать задуманные очертания. Никогда не видавший, как кладутся печи, Иван изобретал все на ходу, стараясь логикой понять, что даст то или иное устройство. Главное, сделал печь так, чтобы загружалась она снаружи, из кочегарки, а основное тело печи с чугунной плитой было внутри. Так, рассуждал Иван, он обезопасит себя от угара и от необходимости нести в комнату дрова и уголь.
К вечеру печь была готова. Получилась она на славу – аккуратная и массивная одновременно. Азарт- большое дело и, совершенно естественно, Ивану пришла в голову озорная мысль продолжить начатое дело обживания каморки.
«А почему бы не сделать небольшой каминчик? – рассуждал он, — Зачем печь топить все время, ведь иногда и камина хватит?»
Так и решил – завтра же все и сделать. Благо, кирпичей из штабеля убавилось совсем немного. С этой мыслью, перекусив хлебом с кипяточком, лег спать.
Весь следующий день Иван продолжал работу, испытывая удовольствие от того, что делает. К концу дня, совершенно разбитый, но счастливый и гордый, он осматривал свое детище. Действительно, получилось очень уютно и красиво. В комнате теперь был небольшой камин с красиво выложенным сводом и плита с двумя конфорками. Плиту Иван аккуратно обмазал глиняным раствором, а камин украсил бы любой дом. В верхнем своде камина он вделал большой крюк, найденный в цеху, на который можно повесить чайник или что-нибудь другое. Снаружи, в кочегарке, дымоходы печи и камина соединялись и коробом шли к дымоходу котла.
«Жаль, — подумал Иван, набрав охапку дров для камина, — что никто не оценит мою работу».
Огонь в камине разгорелся сразу и весело забился, уютно потрескивая. Впитывая излучаемое огнем живое тепло, Иван внезапно ощутил сильный голод. Вот тут-то он и вспомнил о рыбе. Мысль о горячей ухе свела судорогой челюсти, под ложечкой отчаянно засосало. Нужно было что-то делать. Но что? Как ее поймать, эту рыбу? Перебирая варианты, Иван решил заняться этим утром. Взяв заранее припасенный кусок проволоки, повесил чайник с двумя картофелинами над огнем. Через полчаса слил воду и, обжигаясь, достал картофелины.
Утром Иван снова отправился в цех. Он слабо представлял себе, что будет искать. Задача была и простая, и сложная — внимательно смотреть и найти что-нибудь такое, что может помочь ему поймать рыбу. Ничего похожего на сеть в цеху не было, зато нашел он небольшой круглый кожух из нержавейки, который прекрасно мог заменить котелок, если сделать ручку из проволоки. Открутив кожух, Иван снял также пару узких полос нержавейки около полуметра длиной.
«Все есть теперь для приготовления рыбы, только самой рыбы нет!» – грустно подумал Иван и пошел к речке.
Рыбы было гораздо больше, чем в первый раз. Иван долго смотрел, как она медленно движется, и внезапно в голову пришла шальная мысль. Осторожно, чтобы не спугнуть рыбу, вошел в воду. Постояв немножко, наклонился и одним резким движением, точно нацелившись, схватил обеими руками под жабры рыбу, неосторожно проплывающую прямо у его ног. Она сильно забилась, расплескивая серебристую чешую, но шансов вырваться у нее не было! Иван выскочил на берег, держа в руках розово-пеструю, весом под шесть – семь кило, рыбу. Гортанный, первобытный крик вспугнул двух чаек, ходивших по песку невдалеке.
Быстро выпотрошив рыбу, оказавшуюся самцом, Иван вприпрыжку понесся туда, где все было готово для пиршества.
Это была настоящая пытка – непрерывно глядя в висящий над огнем новый котелок с водой, ждать. Языки пламени лизали бока котелка, но он никак не хотел закипать! Упорно, словно назло, словно в отместку за то, что на него смотрят, котелок сопротивлялся. Иван знал этот эффект и понимал, что нужно всего лишь оторвать взгляд, отвлечься, и вода тут же закипит, но сил оторвать взгляд не было. Когда это все же случилось, и вода закипела, Иван аккуратно выложил в кипящую воду рыбью голову и большие куски рыбы. Из последних сил отвернувшись от этой красоты, захлебываясь слюной от исходящего от котелка аромата, Иван дождался, наконец, результата.
Что может быть вкуснее горячей похлебки из только что пойманной рыбы, в которой рыбы больше, чем воды? А если перед этим ты жил какое-то время всухомятку, да еще и вынужден был приложить много сил для того, чтобы эта похлебка состоялась? Вот именно такое чувство и испытывал Иван, черпая деревянной ложкой дымящийся нектар, и с наслаждением ощущая, как он, обжигая и согревая, движется в нем. Вскоре, обессиленный и мокрый как мышь, Иван откинулся на топчан и почти сразу заснул крепким, здоровым сном.
Спал так глубоко, что приснился ему сон. Это был странный и прекрасный сон. Молодая женщина с белым, румяным лицом и синими-пресиними глазами, улыбалась, глядя на него. Иван силился проснуться, но ничего из этого не получалось. Бежать за ней, уходящей, тоже не вышло – ноги не слушались.
— Стой, не уходи! – крикнул Иван изо всех сил и проснулся. В комнате был полумрак. Удивившись тому, как долго он проспал, Иван вышел на свежий воздух. Сумерки превращались уже в ночь, и первые звезды в промежутках между рваными тучами, несущимися куда-то, посверкивали на небе. Дул довольно прохладный ветер. Верхушки деревьев в невидимом уже лесу шумели. Посидев несколько минут на большом камне, Иван продрог и вернулся к себе в коморку. Подкинув пару лопат угля в камин, лег, угрелся и, незаметно, снова уснул.
Усталость последних дней дала о себе знать, да и ненастная погода, наверное, повлияла — Иван проснулся довольно поздно, вышел во двор и, поежившись на сильном холодном ветру, пошел обратно в каморку. Подбросив угля в камин, снова лег.
Пробуждение было легким и веселым. Давно уже Иван не чувствовал себя таким бодрым, отдохнувшим и полным сил. Весело насвистывая, высунул нос на улицу. Там было прохладно, дул довольно свежий ветер. Порадовавшись в очередной раз тому, что он в тепле и уюте, Иван набрал в котелок воды из бочки и сложил туда оставшуюся рыбу. Насвистывая в предвкушении царского завтрака, повесил котелок, пошевелил угли и… Взгляд его упал на табурет. Там лежал незнакомый сверток. Иван взял сверток, положил его на стол и развернул. На серой домотканой тряпице лежал большой каравай хлеба и пять луковиц.